Тюремные байки. Жемчужины босяцкой речи

Черный ворон, что ты вьешься
Над моею головой?
Ты добычи не добьешься,
Черный ворон, я не твой…

Ворон в русских и славянских поверьях – птица, предвещающая несчастье и смерть. По преданию, ворон был создан дьяволом и оттого черен. Сам черт может принимать вороний образ. По приметам, если ворон пролетает или каркает над домом, над селом, садится на крышу, каркает во дворе – значит, кто-то в доме или в селе умрет. Ну разве можно было точнее назвать зловещий фургон? К тому же ворон – пожиратель трупов…

60-е – 80-е годы внесли разнообразие в «воронью» классификацию. Теперь «воронком», «черным вороном» стали называть милицейские патрульные машины (ГАЗ-61). Помните, у Высоцкого доблестные служители правопорядка угомоняют хулиганистого джинна:

Тут они подъехали, показали аспиду:
Супротив милиции он ничего не смог!
Вывели болезного, руки ему за спину —
И с размаху кинули в «черный воронок»…

А фургоны для перевозки арестантов чаще всего теперь зовут «автозаками». Слово пошло-прозаическое, без всяких метафор. Да и патрульные машины все реже кличут «воронками». Нашлось много «заменителей» – «попугай», «раколовка», «канарейка» и даже «ментокрылый мусоршмидт»! Новое время – новые песни.

Напоследок не могу обойти молчанием еще одно название арестантского фургона. Его увековечила Анна Ахматова в «Реквиеме»:

Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

«Черная маруся» от «черного ворона» не отличалась ничем, кроме названия. Так городской фольклор в очередной раз увековечил знаменитую «Мурку в кожаной тужурке» – мифическую чекистку, о которой во времена нэпа была сложена известная песенка с надрывным концом:

Здравствуй, моя Мурка,
Здравствуй, дорогая,
Здравствуй, дорогая, и прощай!
Ты зашухерила всю нашу малину,
И теперь «маслину» получай!

В конце 30-х легендарная Мурка-Маруся поднялась в своей черной кожаной куртке из могилы, чтобы потянуть за собой миллионы живых сограждан…

Ярко светит месяц, тихо спит малина…

Много названий на жаргоне у воровского притона: «блатхата», «шалман», «хаза», «хавира»… Но самым популярным было и остается – «малина». Упомянутая уже песня про Мурку-чекистку, к примеру, начинается милой зарисовкой:

Ярко светит месяц, тихо спит малина,
А в малине собрался совет:
Это уркаганы, злые хулиганы,
Собирали местный комитет…

А спроси любого уркагана, откуда пошло название веселого местечка, где любит «гужеваться» «братва», – не ответит. Между тем история воровской «малины» чрезвычайно интересна.

Происхождение слова связано с известнейшим притоном Санкт-Петербурга середины ХIХ. Вот что о нем рассказал автор «Петербургских трущоб» Всеволод Крестовский: