Тюремные дневники

Роман в трех частях. Часть вторая. 'Приглашение'.) Ну, раз так вежливо приглашают - захожу. Как же, блядь, я могу отказаться?

Воспитание не позволяет. Пажеский корпус плюс тюремные университеты… Pardonnez-moi, messieux! В натуре. Итак, захожу.

Ого! Да тут, блядь, целый синклит, весь шабаш. Все местное начальство в сборе. Во главе с самим и.о. начальника подполковником внутренней службы господином Бирюковым И.А. Собственной персоной.

(Выучил, слава богу, выучил! Сколько уже самых разных заявлений, прошений и жалоб на его светлейшее имя понаписано!) Плюс еще некто в штатском. Немолодой уже, представительный мужчина. Сразу видно, что большой начальник. Он-то, похоже, и есть тут сегодня самый главный.

Проверяющий какой-то, наверное. Из ГУИНа или из прокуратуры. Мужчина в штатском, между тем, приподнимается мне навстречу. - Здравствуйте,

Сергей Пантелеевич! Здравствуйте. (Рукопожатия нет.) Кивает на стоящий в углу около двери стул. - Садитесь. - Спасибо. - Я старший прокурор по надзору Генеральной прокуратуры, - представляется он. -

Приехал по Вашей жалобе… (Это по какой же? А!.. Где я требую меня в другую тюрьму перевести, наверное.)…Генпрокуратура курирует только два изолятора: этот и ФСБ-эшный… (Лефортово, что ль?)

…Так на что Вы жалуетесь? (На что я жалуюсь? Да на все!! Хуй ли я вообще здесь делаю?!) - Да на!!.. Кхе!.. Кхе!.. (Тьфу, черт! Так чуть было вслух все это ему и не выпалил.)…На нарушения моих конституционных прав по защите. О какой защите можно говорить, если кабинет для свиданий с адвокатом просматривается и прослушивается, а все мои записи, сделанные в ходе встречи с адвокатом, также внимательно просматриваются и изучаются тюремной администрацией. -

Просматривать разрешено законом, - замечает мне господин прокурор…

(Это действительно так. Действительно, оказывается, разрешено.

Мотивировка: в целях обеспечения порядка. Какого 'порядка'?

Непонятно. Чтобы заключенный не набросился, к примеру, на своего собственного адвоката и не задушил его голыми руками в приступе ярости, что ли?) -…А насчет подслушивания Вы не правы. Кабинеты не прослушиваются. (Да-да!.. Говори-говори!..) - Ладно, хорошо, - примирительно отвечаю ему я. - Я не верю, что кабинеты не прослушиваются, но прекрасно понимаю, что доказать тут ничего невозможно. Поэтому оставим прослушивание в покое. Но записи почему просматриваются? О какой гарантированной Конституцией конфиденциальности защиты может тогда идти речь? Если все мои планы сразу же становятся известны следствию? - Мы не сотрудничаем со следствием. Мы подчиняемся лишь Главному Управлению Исполнения

Наказаний. - Это совершенно независимая структура, - вступает в разговор господин и.о. начальника тюрьмы. (Я смотрю на него с понятным раздражением. Поначалу, правда, легким, но по мере выслушивания дальнейших 'разъяснений' господина и.о., все возрастающим. Да, так, конечно, беседовать трудно, когда с тобой разговаривают, как с полным идиотом или грудным младенцем. 'Мы независимая структура'!.. А кто вас, простите, контролирует?

Генпрокуратура. Вот старший прокурор ее передо мной сидит. А кто дело мое ведет? Следственный комитет МВД. А их кто контролирует, с кем они сотрудничают, у кого они все санкции в отношении меня получают? Тоже в Генпрокуратуре. А если, скажем, Генпрокуратура поддерживала ходатайство следствия о продлении в отношении меня сроков содержания под стражей, то разве она не оказывается автоматически заинтересованной стороной? Ведь, если меня, к примеру, потом на суде оправдают, то и у следствия, и у прокуратуры могут возникнуть серьезные неприятности. Как это вы невиновного человека столько времени в тюрьме продержали? Куда, спрашивается, вы смотрели?) - Зачем же тогда вообще специальные кабинеты для встреч с адвокатами делать? Давайте будем беседовать непосредственно в присутствии ваших сотрудников! Раз они такие независимые! В целях поддержания порядка в здании изолятора. Но почему-то закон отдельные кабинеты предусматривает! И даже прослушивать их запрещает. - Мы ничего не прослушиваем… (Блядь, прямо какая-то сказка про белого бычка получается!)…А записи мы не читаем, а только просматриваем.

(Ебаный в рот!!) - Да вот именно, что читаете! Причем, самым внимательным образом! - Нет, ничего мы не читаем. Только просматриваем. (Так! Спокойно. Эдак я ничего не добьюсь. Беседа явно зашла в тупик. Я говорю - читаете, они - нет, не читаем. Надо срочно менять тактику. Да не с местным, тюремным начальством разговаривать, а с прокурором. А чего с местным начальством-то препираться? Я же на них и жалуюсь! Ясно, что с ними спорить бесполезно. Да еще в присутствии прокурора. Они просто упрутся рогом и будут совершенно тупо свое долдонить. Нет, и все. Или я жду, что они сейчас публично в собственных грехах покаются?) - Хорошо! Сдаюсь, - обращаюсь я опять непосредственно к прокурору и даже шутливо приподнимаю руки. -

Я чувствую, что не в состоянии постичь непостижимое, уловить неуловимое и понять тончайшую разницу между 'читаем' и