Тюремные дневники

- В тюрьме нельзя ничего никому запрещать. Если кто-то смотрит телевизор, его нельзя выключать. На Бутырке в свое время хата была, где какие-то спортсмены сидели. Они в хате спортом занимались и поэтому курить всем запрещали. Курить там только в какое-то конкретное время можно было. Воры объявили хату блядскою, и всем этим спортсменам потом хребты на сборках и этапах поломали!

Ну и ну!.. Это значит и я, блядь, по острию ножа хожу? Васю бедного терроризирую! Нажалуется на меня "в соседнюю хату"…

Вечером пришла какая-то совсем уж дурацкая малява от легендарного

Зубарька. (Это у которого невеста вскрывалась - ну, я тебе в свое время писал про эту историю.) Фотография смеющейся… э-э… скалящейся лошади и надпись: "Если вы с ней знакомы - пишите.

ЗаранИе душа". (Заранее благодарен, от души.)

Кстати, судя по точковке, несколько ответов он уже получил. Не знаю, правда, каких. Хотя, с другой стороны, делать здесь все равно абсолютно нечего. От такой скуки смертной чего только не сделаешь!

Даже и Зубарьку напишешь.

- Да, крышу у него, похоже, совсем сорвало. Конкретно!

- Ну, конечно. Винтом, хуй ли!

(Зубарек - наркоман и сидит на "винте". На перевентине.)

Я с любопытством спрашиваю Витю:

- А ты разве его знаешь?

- Конечно. Он же у нас в хате сидел. Кровь сворачивал!

- Как это?

- Ну, по пять раз одну и ту же историю всем рассказывал. Причем, без всякого зазрения совести. Сегодня, к примеру, расскажет, а завтра подходит к тебе и опять все сначала начинает. Со всеми подробностями. Ну, я-то ему сразу, после первого же раза сказал:

"Стоп-стоп-стоп! Давай сведем наше общение к минимуму!" А только так тут и можно! Иначе нельзя. Деликатность эта - только себе в ущерб выходит. На фиг это надо!

Р.S. Костя, кстати, рассказал на прогулке, какие именно акты нарушения режима в Ульяновске писали тамошние козлы.

- "Ходил в локальном участке с дурными мыслями".

- Это что, шутка?

- Нет.

- И что за это давали?

- Трое суток ШИЗО. Я сам сидел.

4 мая, воскресенье

Костя с Витей в конце концов окончательно смирились с мыслью о том, что работать ночью на решке и ходить днем на прогулку решительно невозможно. Чтобы убедиться в этом, им хватило двух дней.

Оно бы, конечно, и можно, но днем обязательно что-нибудь, да случается - то шмон, то ларек, то непонятки какие-нибудь… Не говоря уже о том, что цинкуют днем теперь практически постоянно.

Короче, гулять им нереально.

Днем не высыпаются, а ночью, хочешь, не хочешь, а работать на решке надо. ("Или ты думаешь, что это у нас хобби?" - остроумно заметил Витя в ответ на простодушный совет Васи "вставать вечером попозже".)

В общем, промучились они два дня, да и завалились сегодня сразу после проверки спать!

Увидев это, Вася воспрянул духом и пристал ко мне, как банный лист. Прилип, блядь, как какая-то рыба-прилипала к несчастной акуле!

Уклониться от прогулки не было никакой возможности. "Да пойдем,

Сереж, сходим! Свежим воздухом хоть подышим!.. Посмотри, какая сегодня погода!.. Да нельзя же все время в камере сидеть!" и т.д.

Нужно было иметь твердость Муция Сцеволы, чтобы устоять против таких зазываний. Разумеется, я не устоял.

Но за душевную рыхлость свою я был наказан… В течение всего часа, отведенного на прогулку, от самой первой до самой последней минуты, я простоял с Васей в углу прогулочного дворика, выслушивая его бессвязные и беспорядочные бредни и жалобы. Вася от волнения брызгал слюной, захлебывался словами, то и дело размахивал руками, как-то нелепо подпрыгивал на месте и всем своим видом ужасно напоминал какую-то гигантскую раскудахтавшуюся курицу. Наседку, потревоженную появлением в небе ястреба. В общем, одну из страбоновских птиц. (Известный древнеримский географ Страбон в своей

"Географии" упоминает, что на одном из пустынных островов спутники

Диомеда были превращены в птиц, которые ведут там "в некотором роде человеческую жизнь".)

Господи милостивый, что же, оказывается, творится в его голове!

Чем же она забита! Какие только противоречивые страхи и сомнения его не терзают! От опасения остаться завтра без обеда ("А вдруг ко мне в это время адвокат придет?") до боязни страшной мести Кости за съеденный горох ("Да я же не нарочно! И вообще он сам сначала отказался!").

Словом, если бы курица вдруг внезапно обрела дар человеческой речи, она бы наверняка заговорила именно так. Причем именно голосом

Васи. Я слушал этот "бред куриной души" (выражение Белинского), утешал как мог несчастного Васю и думал о том, что вот теперь-то я, кажется, начинаю наконец понимать, что именно имел в виду Платон

(или Сократ?..), когда называл человека "двуногим без перьев".

Вечером разговор в хате заходит о женщинах. Весна, май, "девчонки сейчас на улицах раздеваться начнут". Андрей мечтательно вспоминает:

- А я когда в мусорке сидел, там в камеру мусора проститутку бросили. Она кричит: "Выпустите меня отсюда!", а мусора стоят, смеются.

- Дала? - деловито спрашивает Костя.

- На хуй она нужна! Животное.

5 мая, понедельник