Тюремные дневники

- Ебать бы не стали, - резюмирует Костя. - Но и ничего хорошего бы не получилось. Если бы не увели, мы бы сделали, чтобы его унесли.

Бить бы пришлось очень сильно. У нас просто хата мирная. В другой хате сразу бы бить начали. Помню, к нам на общак посадили таможенника. Не милиционера даже, а обычного таможенника! Его через десять минут просто убили. Я с пацанами у окна сидел. Так он просто до нас не дошел! В натуре! Я слышу: бум!.. бум!.. "Что там?" - "Мусор!"

- А представляешь, если бы мы его отъебали?! - смеется Витя. -

Написал бы ты, вась, своей жене: "Извини, дорогая! Изменил тебе с мусором. Ну, хуй ли! По работе. Такие у нас, на хуй, обычаи!"

Вечером Андрей стоит у окна, на решке, и смотрит во двор:

- Что они там жгут, интересно, все время?

- Мусор!

11 мая, воскресенье

У Кости, похоже, депрессия. На сегодняшней прогулке он как сел на корточки (в классической зэковской позе), так и просидел весь час.

- Что с тобой?

- Обломился я по-конски.

- Это из-за касатки?

- Не знаю. Наверное. Не хочется отсюда уезжать. В лагере и пообщаться-то по-человечески будет не с кем. Среди особистов ведь все такая публика - каждый лет по двадцать отсидел. О чем с ним разговаривать? И вообще не люблю зэков! Подлые люди. Жабы пупырчатые.

- Да не обращай внимания, Серег! - вмешивается Витя. - Это он с дури. А с дури можно и хуй сломать!

Вечером снова вспоминали про вчерашний случай.

- А зачем он ботинки-то снял? - интересуюсь я.

- А мне тоже мой первый адвокат сказал, что войдешь в камеру - сразу же снимаешь ботинки! - неожиданно вступает в разговор Вася. -

Положат тебе на пол под ноги белое полотенце - ты на него ни в коем случае не наступай. И потом дашь мне одну или две тысячи долларов, я передам на общак, чтобы тебе легче жилось. Это он меня учил, как себя в тюрьме в случае чего вести. Я, конечно, сразу же заподозрил, мол, что-то тут не так! Как речь о деньгах заходит - все! Пиздец! Но кто его знает?.. Ну, привозят меня в тюрьму, заводят на сборку.

Народу - тьма! Но никто меня не трогает, никаких полотенец никто под ноги не бросает, все нормально… В камеру вхожу - садись к столу, ешь. Вот твоя шконка - ложись, спи после сборки! Я просто поначалу ничего понять не мог!

- Да адвокаты вообще не знают ничего, как здесь живется! - замечает Витя. - У меня жена у первого адвоката спрашивала: "Чем они хоть там занимаются?" Он ей ответил: "Дворик тюремный подметают!"

- А я следователю своему и сейчас рассказываю, что мы здесь все, что угодно можем купить. Любые продукты, вещи, - подтверждает Вася.

- Он меня слушает и серьезно поддакивает: "Да! Вообще-то это правильно! Вы же не осужденный. Вы пока еще только подследственный.

Вас же по закону только свободы лишают!"

Я с изумлением смотрю на Васю. А этот Василий Алибабаевич, оказывается, далеко не так прост, как кажется! Заодно вспоминаю, что и мой-то адвокат про тюремный вискас впервые только от меня услышал.

Да и вообще все мои рассказы о тюремном быте слушает с неподдельным любопытством. Похоже, действительно, ни следователи, ни адвокаты не имеют о здешних реалиях по сути ни малейшего представления.

Вечером получаем довольно забавную маляву. Просьба придумать погоняло некоему Коле. Тридцать лет, женат, двое детей, образование высшее, инженер-путеец, статья - хищение. Для победителя Коля споет

(!) на решке.

- Интересно, что же он будет петь?.. - лениво размышляет вслух

Костя. - "Мурку" какую-нибудь, что ли? Или "Владимирский централ"?

- Да нет, просто арию из "Щелкунчика", - не без юмора отвечает ему Витя.

Победил в итоге вариант Цыгана: "Стрелочник". Что же касается песни… Не знаю уж точно, что он там "пел", но вряд ли эта дикая какофония звуков была арией из "Щелкунчика"!

Понедельник, 12 мая

Приходил адвокат. На обратном пути попадаю в один стакан с каким-то молодым, наголо обритым парнем в шортах и майке, похожим на штангиста. Он сидит, я стою. Стакан маленький, лавка узкая, двоим сидеть негде. Минут через пять встает, вежливо говорит мне:

- Садись. А я теперь постою.

Некоторое время молчит, а потом спрашивает:

- Москвич?

- Да.

- А какая статья?

- Мошенничество.

- Условно как-нибудь не надеешься получить?

- Да нет. Какое там "условно"! А у тебя какая статья?

- 162-ая.

- Это разбой, что ли?

- Да. Тут полтюрьмы за разбой сидит.

- А ты москвич?

- Нет. Из Иваново.

- А ты на какой срок рассчитываешь?

- Я уже получил. Пятнадцать особого.

(Господи-боже!)

В камере наливаю таз, бросаю в него два кипятильника.

- Ты чего, Серег, стираться собираешься? - спрашивает Витя.

- Да, придется. Хотя, блядь, честно говоря, совершенно не хочется!

- Я до вас в камере сидел, там пидорчонок был, - замечает Вася. -

Все мыл, стирал. Идем в баню, он берет таз общий - ему туда кидают все подряд: белье, носки грязные - и стирает.

- Вот бы нам такого, - вяло бормочу я, замачивая белье.

- Я его так жалел! - продолжает между тем Вася. - Его на общаке узбеки опустили. Избили и опустили.

- Значит, было за что, - замечает проснувшийся Цыган. - Просто так не опускают.