Тюремный дневник

Заключенные безмолвствовали. Такого поворота событий не ожидал никто. Наконец одна из них начала робко хлопать в ладоши, ее аплодисменты тут же подхватили и остальные.

– Слышь, Бутина, ты – первая белая, которая смогла станцевать тверк. Один вопрос, сестра, – и она подставила мне свой кулачок для удара – традиционное в гетто «рукопожатие» своего. Я симметрично ответила на жест, тяжело дыша от исполненного номера. – Откуда?

– У каждого свои секреты, Кассандра, – улыбнулась я. – Скажем так: когда-то, очень-очень давно, я была танцовщицей.

– Ну ты, Бутина, даешь, – засмеялась в ответ Кассандра. – Уважаю, бро!

В этот момент кто-то из латиноамериканок-заключенных уже стащил у нас пульт от телевизора и нашел на одном из каналов сальсу.

– Бутина, – обратилась ко мне одна из них, – а так можешь?

И женщины одна за другой, все наперебой стали учить меня своим традиционным танцам. И чего я только не узнала в тот вечер – самбу, румбу, ча-ча-ча, хип-хоп и брейк-данс.

Веселый смех и радость наполнили наши обычно тяжелые от слез и страданий тюремные стены. Стоило веселью развернуться в полную силу, вошла надзиратель, офицер Диаз, тоже латиноамериканка. Она рассмеялась, закатила глаза, тяжело вздохнула и, сделав вид, что ничего не заметила, тихонько вышла из отделения. Мы все танцевали и танцевали почти до самого отбоя.

За десять минут до него Кассандра отобрала у нас пульт и строго сказала:

– Так, все, теперь пора петь вечернюю молитву.

Мы все собрались в круг, взялись за руки и закрыли глаза. Сперва Кассандра пела совершенно ангельским голосом «Отче наш», а затем каждый молился на своем языке – английском, румынском, испанском, корейском и, конечно, один человек – на русском. В какой-то момент я чуть-чуть приоткрыла глаза и увидела, что каждая из женщин улыбается, и этими улыбками в тот вечер, будто солнечным светом, освещался каждый закуток нашего тюремного царства.

Ты им не ровня

Следующим утром я позвонила Полу и с восторгом рассказала, как вчера меня приняли в клуб нашего афро- и латиноамериканского сообщества танцевальным посвящением:

– Ты даже представить себе не можешь, как я рада, Пол! Мне кажется, я никогда не была так счастлива здесь, как вчера, несмотря на то что я в тюрьме.

В трубке повисла пауза.

– Мария, ты знаешь, – медленно, растягивая слова, начал Пол. – Тебе не стоит этого делать. Ты понимаешь, ты им не ровня. Ты принадлежишь к другому обществу. Ты там по ошибке, а они все – преступники.

– Что значит «не ровня», Пол? Если они все преступники, то я тоже. Это вашим белым политикам, просиживающим кресла в сенатах и дорогих кабаках и не знающим жизни, я – не ровня, дорогой, – вспылила я. – Эти люди накормили меня, когда было нечего есть, они дали мне воды, когда меня мучила жажда, они дали мне одежду, когда мне было холодно, они говорили со мной, когда я была заперта в одиночной камере, они научили меня молитве, когда я забыла слова. Они спасли меня. Вы прячете их в тюрьмы, когда они от безвыходности воруют еду для своих голодных детей, вы не хотите видеть их, просящих милостыню, и на годы отправляете их в заключение работать за копейки, зачищая от них улицы, потому что они вашему взгляду неприятны. Они – моя семья, а не вы, – закончила я и повесила трубку. По щекам потекли слезы.

– Бутина, ты как? – сказала все еще заспанным голосом Кассандра, подойдя ко мне. – Слышь, сестра, не плачь. Что случилось?

– Нет, бро, все в порядке, я просто указала одной белой заднице его место.

– А, понятно, – понимающе улыбнулась Кассандра и добавила: – Бывает. Есть будешь? Я тут как раз бутерброды сделала. Пошли к нам.

– Буду.

За нашим маленьким столом уже расположились на серых пластиковых стульях «цветные» женщины и наперебой рассказывали истории про своих любимых, но оставшихся без матерей детей.

Я тебя никогда не забуду

– Мария, я бы хотел, чтобы вы посмотрели вот этот документ, – агент Хельсон протянул мне несколько листов бумаги. – Я полагаю, что вы имеете право знать.

«Господи, что они еще придумали?!» – подумала про себя я, но вслух лишь сказала: «Хорошо, Кевин».

В моих руках была распечатка электронного письма моего дорогого сердечного друга, Пола Эриксона, в котором он, с веселыми картинками и фотографиями с моего съезда организации «Право на оружие» в Москве осенью 2015 года, отчитывался о выполненной задаче – успешно проведенной разведывательной операции, о положении дел моей оружейной группы, а также ее возможной роли в построении «новой России» с новой властью во главе. Адресатом сообщения было руководство Национальной стрелковой ассоциации Америки и Союз консерваторов – одна из организаций в составе Республиканской партии США. В документе также излагались методы воздействия на русских, которые, по мнению автора, сродни туземным племенам, а потому для установления контакта им нужно дарить недорогие подарки из-за океана, как в свое время индейские племена получали от приехавших на Американский континент жителей Старого Света яркие бусы.