Тюремный дневник

Когда меня вернули обратно в камеру, было уже время ужина. Надзиратель был немилостив, а потому мое окошко замуровали на весь оставшийся вечер. От долгого сидения взаперти и тяжелых мыслей мне стало совсем нехорошо. Бывали такие моменты, когда ты думаешь: «Все, я больше не могу. Господи, только выпустите меня отсюда», – и становится трудно дышать, бетонные стены, кажется, начинают придвигаться все ближе, так и норовя зажать тебя в своих смертельных объятьях. Это был именно этот момент. Чтобы хоть как-то отвлечься, мне нужно было увидеть людей, пусть вдалеке, и понять, что я не одна. Я подошла к окошку в двери и лбом прислонилась к холодному стеклу. В коридоре подметала пол совсем молоденькая девушка-латиноамериканка с рассыпавшимися по плечам длинными иссиня-черными кудряшками. Она подметала пол и пела на испанском что-то очень радостное и ритмичное себе под нос. От Хелен я знала, что девушку зовут Чикита, что на испанском означает «малышка», ей чуть больше двадцати, и ее дело как-то связано с деятельностью преступной группы, совершившей серию громких убийств. Ее роль в этом деле мне была неизвестна. Я постучала в дверь, девушка отвлеклась, улыбнулась мне и жестом головы кивнула, мол, чего тебе. Я прислонилась к щелке и прокричала:

– Чикита, мне что-то совсем плохо. Расскажи, как ты держишься?

– Бутина, а у меня сегодня радостный день! – громко и задорно ответила она. – Сегодня Господь спас меня – мне дали пожизненное!

Я побледнела, не понимая, почему же тогда она так радостно улыбается – на таблетках, что ли, или совсем сошла с ума, но Чикита развеяла мои сомнения, продолжив:

– Мне светил электрический стул, Бутина, а Господь даровал мне еще один шанс, и на этот раз я его не упущу. Я десять месяцев сидела в одиночке, но видишь, все ж хорошо – пережила. Ты держись, Бутина, с тобой все будет хорошо, ты ж русская, а значит, сильная – справишься. Хрен им!

И она стала медленно удаляться от моей двери, продолжив свою песню с метлой в сторону лестницы. Я развернулась спиной к двери, прислонившись к ней, сползла по холодному железу вниз на бетонный пол и еще долго сидела, коря себя в том, какое же я ничтожество, ною тут со своими всего-ничего пятнадцатью годами, когда меня поддерживают люди, ходят консулы, посещают друзья и адвокаты. А вот эта девочка, совсем ребенок, к ней некому приходить, у нее нет семьи, но она нашла в себе силы и сражается за жизнь с улыбкой и благодарностью за каждый прожитый день. Чикита навсегда останется в моем сердце примером настоящего мужества. Она же станет моей первой латиноамериканской ученицей.

Моя первая ученица

– Бутина, – в окошке для еды сразу за подносом с завтраком появилась детская мордашка Чикиты. – Можно вопрос?

– Конечно, – улыбнулась я и, отодвинув поднос в сторону на бетонном полу, встала, подошла к окошку и присела на корточки, чтобы лучше видеть девушку. – Спасибо за вчерашний разговор, кстати, ты мне очень помогла.

– Забей, Бутина, – махнула рукой Чикита. – Тут такое дело. Ты, говорят, русская, а значит, в математике соображаешь.

– Есть немного, – улыбнулась я. – А что тебе нужно?

– Да я вот тут хочу с уравнениями разобраться, – ответила Чикита. – Я на курсах по GED[15] тут учусь. Знаешь, если я сдам, это считается демонстрацией хорошего поведения и может стать основанием для смягчения мне наказания. Я договорюсь, чтобы тебе окошко не закрывали, тогда мы сможем позаниматься, если ты не против, конечно.

– С удовольствием, Чикита. Я ж учитель по профессии, – улыбнулась девушке я. – Учебник есть у тебя и блокнот с ручкой?

– Вот мне повезло! – обрадованная Чикита резко встала с корточек и маленькими ножками посеменила по коридору, а через минуту уже притащила откуда-то пластиковый стул, большую синюю книгу в мягком переплете и блокнот с ручкой. Она уселась на стул возле моего окошка и просунула мне учебник. – Смотри, там закладка на 1080 странице. Там те уравнения.

Я посмотрела на обложку книги. На ней большими белыми буквами было написано название теста, к которому готовилась Чикита: General Educational Development.

В США около четверти школьников бросают учебу, так и не получив аттестата об окончании средней школы, поэтому американские власти придумали специальный экзамен, попробовать сдать который может каждый. Он оценивает знания по математике, английскому языку, обществознанию и естественным наукам. Успешно сдавшие этот восьмичасовой экзамен получают диплом, эквивалентный диплому об окончании средней школы, и могут устроиться на работу. Первоначально тест был введен для молодых солдат, призванных в армию во время Второй мировой войны, чтобы они могли продолжать учебу во время прохождения военной службы, а потом и заключенные в тюрьмах получили возможность сдать экзамен. Для узника сдача теста автоматически означает сокращение срока заключения на семь дней в году и иногда является основанием для судьи по смягчению наказания до вынесения приговора, поскольку заключенный, мол, встал на путь исправления.