Тюремный дневник

Машина остановилась у больших каменных ворот. Охранник спросил наши имена и фамилии и, убедившись по рации, что нас ожидают, разрешил проезд на территорию. Моим глазам открылись бескрайние поля ярко-зеленой аккуратно подстриженной травы. Дорога петляла среди небольших холмиков, пока, наконец, не появилось небольшое озеро, окруженное деревьями, ветви которых склонялись к водной глади. Берега озера были покрыты высокими зарослями камыша с покачивающимися от прохладного ветра коричневыми головками. Зимнее время считается лучшим для посещения Флориды, температура около 20–25 градусов, всегда светит солнце, а если и идут дожди, то проливные, стеной, но всего 10–15 минут, снова уступая место солнечному свету и влажному теплу.

Вдалеке виднелись белые крыши одно- и двухэтажных домов колониального стиля, вовсе не каменных дворцов, как мне нарисовало мое воображение. Дорога огибала пруд слева и уходила куда-то вниз. Когда мы спустились с холма, справа оказалось красивое белоснежное одноэтажное строение с арочными окнами от пола до потолка. Это, как пояснил мне Пол, был частный отель для размещения гостей семьи. Мы свернули к зданию. Только тогда я заметила, что зеленая аккуратно стриженная лужайка на самом деле была бескрайними полями для гольфа, оттуда были видны пригорки и холмики. Вблизи гостевого домика прогуливались несколько мужчин и женщин в белых брюках и футболках поло с клюшками для гольфа.

– Это обязательная форма одежды для игры тут, – пояснил мне Пол, – только в белом!

– Понятно, – кивнула я.

Машина остановилась у входа в отель. Услужливый швейцар, черный костюм которого был единственным темным пятном яркого пейзажа, куда-то исчез с нашими сумками, а мы вернулись в машину и продолжили путь через поля для гольфа к дому Джорджа О’Нила. Жилище потомка одного из самых богатых людей на земле представляло собой обычный старый одноэтажный дом в колониальном стиле из красного кирпича с длинной расположенной слева стеклянной верандой. Я бы ничуть не удивилась, если бы внутри оказался музей истории Гражданской войны США. В глаза сразу бросились две огромные каменные скульптуры из серого гранита в виде изящно выполненных женских фигур по обеим сторонам крыльца. На входе в дом под деревянным навесом стоял, улыбаясь, Джордж в синей фланелевой рубашке, голубых брюках из грубой джинсы и ковбойских ботинках.

– Привет! Как добрались? – с искренней заботой поинтересовался он. – Прошу прощения, что гостевой дом сейчас занят, там разместились друзья моей сестры, и вам пришлось размещаться в гостинице. Надеюсь, что я вас не обидел.

– Да что вы, Джордж, – улыбнулась я в ответ. – Здесь так красиво! И день сегодня просто чудесный!

Мужчина пригласил нас пройти в дом. Внутреннее убранство его жилища отличалось скромностью и простотой. Все комнаты были залиты солнечным светом, проникающим через множество окон в белых деревянных рамах, некоторые из которых были до самого пола, видимо, одновременно выполняя функции дверей во двор и сад. Стены, полы и потолки были оформлены в светлых нейтральных оттенках слоновой кости. Делалось это, в первую очередь, для того, чтобы в доме, несмотря на жаркий климат, ощущалась прохлада. И должна признать, это создателям удалось. Приятная прохлада и тишина царили в жилище Джорджа, дополняя его личный образ открытого, добродушного и приветливого джентльмена. Мебель в комнатах тоже была светлой – диваны, кресла, деревянные и плетеные стулья.

– Давайте я покажу вам свой кабинет, – улыбнулся Джордж, когда мы посмотрели основные комнаты дома.

– Почту за честь, – ответила я.

Под кабинетом Джордж, как оказалось, подразумевал мастерскую, где он занимался своим по-настоящему любимым делом – скульптурой из камня. Это было просторное помещение с высоким потолком и большими окнами. На полу – ящики с глиной, куски камня и дерева, мешки с гипсом… На стеллажах – готовые или почти законченные скульптуры. Мастерская была местом, где рождались замыслы будущих произведений и велись все подготовительные работы. Я с детства любила искусство, немного рисовала карандашом и часы проводила за книжками с работами известных художников и скульпторов, а потому, едва переступив порог, замерла и стала внимательно разглядывать восхитительные работы, забыв о том, где я и зачем.

Джордж, увидев мой восторг, пустился в пространный рассказ о своем хобби. Как оказалось, он много лет прожил в Италии, отдав себя без остатка изучению теории и практики скульптуры. Он знал все о материалах, инструментах и красках, приемах симметрии, игре света и тени. Это было воистину удивительное путешествие в мир любимого мною искусства создания прекрасного.

– Мария, не желаете ли воды, – предложил Джордж, когда экскурсия по дому была окончена.

– Не откажусь, – улыбнулась я.

Мы разместились на бежевых диванах в гостиной.

– Давайте, я расскажу вам, в чем заключается моя идея помощи нашим странам в выстраивании диалога? – спросил Джордж.

– С радостью послушаю, – ответила я, отхлебнув глоток прохладной воды, устроилась поудобнее и превратилась в слух.