Тюремный дневник

– Ну что, готова к экспериментам? – весело подмигнул мне Олег и взял в руки большой нежно-кремовый лист меню, на двух языках сообщавший, чем готовы потчевать гостей хозяева ресторана.

– Как всегда, – улыбнулась я.

Официант принес два бокала вина, аппетитный свежеиспеченный хлеб и чуть погодя – знаменитый луковый суп.

Как оказалось, французская кухня пришлась по вкусу не только нам, но и парочке агентов ФБР за соседним столиком, которые, правда, пришли в La Piquette совсем с другой целью – добавить к материалам моего уже вовсю готовящегося дела фотографию, на которой я, верно в луковом супе, передавала секретные сведения агенту российских спецслужб.

– Олег, слушай, – собравшись с силами, наконец, начала я уже давно подготовленную речь. – Думаю, что нам нужно прекратить общение. Ты же сам видишь, какие вокруг меня бушуют страсти. У тебя блестящая репутация, хорошая дипломатическая карьера и целая жизнь впереди, кто его знает, что эти журналисты придумают дальше. Я не хочу, чтобы наше общение вышло тебе боком.

Я не обманывала Олега и не сгущала краски. Прошло чуть больше года с момента запуска первой статьи в американской прессе, где меня изображали страшной русской ведьмой, шпионкой-соблазнительницей, через которую якобы гоняли миллионы долларов от Кремля в избирательный штаб тогда еще кандидата Дональда Трампа[17]. А дальше, как обычно и делают распространители черного пиара, профессиональные пропагандисты, стремящиеся уничтожить благоприятный имидж неугодного им человека, но при этом не желающие брать на себя ответственность за распространение фейковых недостоверных новостей, – домыслы желтой газетенки берутся за основу большой статьи, где ложь перемешивается с очевидной, общеизвестной правдой.

Так случилось и в моей ситуации – ссылаясь на самую первую статью обо мне в The Daily Beast, тысячи сайтов, газет и журналов стали распространять слух о том, что я – якобы коварная кровавая секс-шпионка. В качестве доказательств журналисты приводили мои поездки на оружейные и политические конференции: «Это внедрение, – кричали они. – В России не может быть оружейной организации, там же диктатура и у населения нет оружия». Ни первое, ни второе, ни третье не было правдой, зато прекрасно подходило под сформированный в сознании американцев стереотип об «Империи зла», как однажды назвал СССР президент США Рональд Рейган. Фотографии на этих конференциях с американскими политиками и знаменитостями стали «идеальным» доказательством наших интимных отношений. Моя учеба в университете, по их версии, ясное дело, была лишь «прикрытием», отношения с Полом – фиктивные, для проникновения в недра Республиканской партии.

Тут важно сказать, что Пол, конечно, республиканцем был, но никаких должностей в партии не имел. Он знал многих людей в политической среде, но сказать, что они были закадычными друзьями, можно было с большой натяжкой. Мой молодой человек и в Вашингтоне-то не жил, приезжал только навестить меня. Его дом, как и его, как я считала, успешный бизнес, был в маленьком трехсоттысячном городке на Среднем Западе. Но проверкой этих фактов американским СМИ заниматься было недосуг, потому они просто ссылались на ранее опубликованные в бульварной прессе инсинуации. Так появились статьи и сюжеты на CNN, The Washington Post, The New York Times, материал со знаком вопроса о том, кто такая Бутина, опубликовал журнал Time и многие другие. Ссылаясь на спекуляции в прессе, Сенат начал проверку и написал мне то самое письмо счастья с настойчивым предложением явиться на допрос. Олегу я про допрос не сказала, не желая обременять его, и без того занятого человека. Он тоже вынужден был переживать уколы и обвинения за якобы вмешательство в американские выборы просто потому, что был россиянином. Правда, о нем говорили в кулуарах и шепотом – все же дипломат, как-никак. Давать американской публике повод перевести эти шепотки про него в публичный скандал из-за нашего общения я не хотела, а потому решила прекратить наше общение, несмотря на то, что мне было нестерпимо больно лишиться единственного друга-соотечественника на чужбине.

– Что ты такое говоришь, Маша? – удивился Олег моему странному пассажу, как гром среди ясного неба прозвучавшему в нашей дружеской беседе. – Мне совершенно безразлично, кто и что говорит. Неужели мы перестанем общаться из-за чьих-то больных фантазий и мерзких сплетен?

Я что-то невнятно промолвила в ответ, но в будущем сократила наше общение до редкого обмена смс-сообщениями, а на предложение встреч придумывала скрепя сердце что-то вроде предстоящего очередного экзамена или подготовки диплома. Через месяц, слушая утренние новости, я узнала, что из США высылают шестьдесят российских дипломатов. Олег Жиганов был в их числе.

* * *

– Он вам не сказал всю правду о себе. Скажем так, слежка в тот день в ресторане была, Мария, не за вами, – выслушав меня, начал Кевин. – У нас есть основания полагать, что…