Тюремщик

— Благодарю, господин Ферри, — ответила Арману, а в дверях уже маячил Брист. Похоже, пес знал тут все входы и выходы, и уж вряд ли являлся обычной собакой. Он провел меня по переплетению коридоров на кухню. Меньше всего я ожидала, что вместо поварих здесь готовят… руки. Просто руки, парящие в воздухе. Брист тявкнул, и две руки толкнули ко мне тяжелую тележку, на которой находились две кастрюли, тарелки и хлеб.

Брист тявкнул.

— Иду, — ответила ему и повезла тележку перед собой прочь из кухни. Страшно! Очень страшно, но отступать нельзя.

Глава 6

«Не пытайтесь спуститься ниже». Учитывая, что тюрьма походила на высоченную башню, я не сразу уловила смысл этой фразы, но вместо того, чтобы подняться на первый и второй уровень, мне пришлось опуститься под землю. Сюда не проникал солнечный свет. Редкие оконца, хаотично расположенные наверху, здесь отсутствовали и вовсе. Голые черные стены и чадящие факелы, освещавшие мой путь. Вот и все.

Брист вышагивал впереди, я следом толкала тележку, на которой позвякивала посуда. Холодно! Вот какое ощущение пришло первым, когда спустилась на так называемый первый уровень. Холод забирался под кожу, заставлял дрожать. А может, это сама атмосфера тюрьмы? Я никогда не бывала в более мрачном месте, и сейчас озиралась по сторонам, пытаясь предугадать, какие еще опасности могут здесь поджидать.

К Бристу я даже привыкла. Пес казался мне наиболее безопасным созданием среди этих черных стен. Слепой, и что с того? Зато живой. Я даже рискнула и погладила его — шерсть была теплой на ощупь, а Брист довольно тявкнул, но дожидаться меня не стал и снова поспешил вперед.

Вскоре передо мной оказалась наглухо закрытая дверь. В ней было всего лишь одно окошко на уровне пола. Видимо, туда и надлежало ставить тарелку. Я насыпала в тарелку вязкую кашу, открыла окошко и протолкнула внутрь еду. Послышался странный шорох, и я поторопилась закрыть тонкую грань, отделявшую меня от узника. Вот так, ничего страшного. Там ведь обычный человек.

А звуки из камер доносились разные. Кто-то глухо вскрикивал, кто-то пел. Пару раз слышались рыдания. Ровно тридцать дверей — и с первым уровнем было покончено, а Брист потрусил к лестнице, которая вела еще ниже.

Коридор второго уровня был уже, и стены сразу же начали давить на плечи. Я поежилась, стараясь прогнать ощущение, будто за мной исподтишка наблюдают. Здесь никого нет, только я и пес.

Тележка тоже вдруг стала тяжелее, а мне явственно послышался детский смех. Но в тюрьме не может быть детей. Галлюцинация? Похоже на то. Или же шутит кто-то из заключенных.

В кастрюле для второго уровня было меньше каши, а дверей снова насчитала тридцать. Значит, этим преступникам полагалась меньшая порция. Но если на первом уровне никто не обращал на меня внимания, то здесь, стоило открыть окошко, чьи-то пальцы попытались схватить за руку.

— Эй, вы, — послышался мужской голос. — Какой сейчас день?

Я резко отдернула руку, неловко оступилась и плюхнулась на пол, а заключенный пытался выглянуть сквозь оконце. Надо скорее закрывать окно! Но не по пальцам же? На помощь пришел Брист. Он коротко рыкнул, и чужая рука исчезла, а я поспешно опустила заслонку.

— Все непросто, да? — обернулась к псу, а он уже трусил к следующей камере.

Оттуда слышался смех. Кто-то разговаривал сам с собой, и до меня долетали лишь обрывки фраз. Узник воображал какую-то Николь, убеждал ее остаться с ним на эту ночь. Видимо, сошел с ума. Печально. Хотя, в таком месте неудивительно. Третья камера встречала тишиной, и я расслабилась. Уже проталкивала тарелку внутрь, когда раздался рык, и чьи-то зубы клацнули почти у самых пальцев. Неужели заключенные здесь просто сходят с ума? Один за другим. Ужасно…

Со следующей дверью я вела себя осмотрительнее. Держала тарелку за край и быстро закрыла заслонку, как только еда исчезла за дверцей.

— Эй, а вода? — позвали оттуда. — Где вода?

— Без воды, — ответила я.

— Опля, а там девчонка! Ты ведь девчонка, да? Подойди ближе, милая. Сто лет не слышал женского голоса.

А ведь Арман предупреждал, чтобы я молчала. Но поздно! Заключенные зашумели, заволновались, будто все услышали слова собрата по несчастью. Они кидались на двери, колотили по ним кулаками, рычали, визжали, улюлюкали. Я боялась открывать каждое новое окошко, потому что ко мне пытались дотянуться. Без Бриста не справилась бы! Верный пес быстро убеждал заключенных, что лучше убрать пальцы.

Когда на тележке не осталось тарелок, а в кастрюлях — каши, я наконец-то направилась к выходу. Платье прилипло к телу. Казалось, что снять его можно только с кожей. Голова кружилась, ноги подкашивались, и я едва ли не качалась из стороны в сторону. Отвезла тележку на кухню. Все те же руки порхали у очага. Стоило мне появиться, как правая рука поманила меня за собой. Куда, интересно? Может, у заключенных на ужин будет суп из одной глупой девчонки? Это, конечно, было не смешно, но после такого напряженного утра мне надо было успокоиться.