Тюряга

— Боюсь, что ты много потерял, не используя свой словарный запас и умение говорить, которому я вас учил. А ведь тогда, в школе, мне казалось, что ты можешь многого достичь. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Мое предложение насчет чтения вслух остается в силе. Данте еще не дочитан. Там еще много прекрасных отрывков. Вот, например: «Копна кишок между колен свисала, виднелось сердце с мерзостной мошной, где съеденное переходит в кало». Ты знаешь, что такое кало, Фрэнк? Это — кал. В угоду рифме Данте даже изменяет слова. Не правда ли, забавно?

Фрэнк отвернулся к стене и ничего не ответил.

— Ты молчишь, Леоне, на этот вопрос ты можешь пока не отвечать, — проговорил Драмгул. — Но я задам тебе другой вопрос. Скажи, тебе не кажется, что это судьба, я имею ввиду то, что ты попал ко мне в лапы во второй раз?

Фрэнк снова повернулся к Драмгулу.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он.

— Ничего, кроме того, что сказал, — ответил Драмгул.

— Да, ты уже говорил мне, что подстроил этот перевод.

— Но ведь я мог тебя и не найти.

— Я думаю, что это было тебе нетрудно сделать.

— Скажи, а тебе не приходило в голову, что ты расплачиваешься со мной за нечто большее, чем тот твой побег?

Фрэнк молчал. Он вспомнил почему-то про «порше», из которого следили за его домом и из-за которого он попал в тюрьму во второй раз. Неужели Драмгул устраивал эти обыски, чтобы подставить его, Леоне, и заполучить снова в свои лапы? Но Драмгул задал ему другой вопрос. «Нечто большее…» Что он имеет ввиду?

— Мой отец, — сказал Фрэнк, — был учителем физики, и он учил меня отвечать на ясные вопросы.

— Ты попал в самую точку, Леоне. Твой отец — вот основная причина наших с тобой печальных взаимоотношений. Когда я работал в школе, он был всеобщим любимцем, а меня все ненавидели. И за это я ненавидел его. Каждый день он выходил из здания школы, окруженный толпой ребят, в глазах которых светились уважение и любовь, а я уходил один. И все мое удовлетворение от жизни заключалось только в том, что я ставил вам двойки и наказывал за невыученные уроки, что, глядя в ваши счастливые лица, я говорил вам гадости, ведь у меня никогда не было семьи. Но однажды я захотел наказывать и таких, как твой отец. Я захотел властвовать над ними, чтобы они не смотрели на меня свысока, с презрением во взгляде, а чтобы заискивали и улыбались. Тогда я попытался, использовав все свои связи, стать директором в вашей школе. Но твой отец и мистер Норт сделали все, чтобы мне помешать. Они выступили на собрании учителей, и я проиграл. Мне не оставалось ничего другого, кроме как уйти из школы. Никто из вас не знал, что у меня был значительный стаж работы в полиции. Никто из вас не знал, что я, уехав из вашего города, устроился на работу в тюрьму «Олби» старшим надзирателем, Судьба сжалилась надо мной. Начальник «Олби» ко мне благоволил. И скоро я стал его заместителем. Потом, когда он уехал в Европу, начальником стал я. Больше всего на свете я мечтал, чтобы кто-нибудь из таких, как твой отец попали мне в руки. И случай не заставил себя ждать. Жаль только, что попался мистер Норт, а не твой отец.

— Но это было сфабрикованное дело! — вскричал Фрэнк. — Неужели, Драмгул, ты и к этому приложил свои грязные руки?

— Нет, Фрэнк, — сказал Драмгул. — Это не было сфабрикованным делом. Школьную кассу действительно ограбили мистер Норт и твой отец.

— Неправда! — Фрэнк попытался подняться, но острая боль в спине снова заставила его лечь.

— Правда, — сказал Драмгул. — Отпечатки пальцев Норта совпали, а отпечатки пальцев твоего отца оказались смазанными по чистой случайности.

— Но были фотографии, доказывающие алиби мистера Норта.

— Да не было никаких фотографий, это все слухи, — засмеялся Драмгул. — Ты плохо знаешь это дело, потому что сам угодил в «Олби» за месяц до мистера Норта. Или ты хочешь сказ: что и ты попал в «Олби» невинным младенцем?

— Нет, — сказал Фрэнк. — Первый раз я попал в тюрьму справедливо.

— Так вот и Норт попал в тюрьму справедливо. А теперь ты расплачиваешься не только за свой побег, но и за своего отца.

— Ты подлец! — закричал Фрэнк.

Но Драмгул уже захлопнул смотровое окошко и Фрэнк расслышал лишь звук его удаляющихся шагов. Теперь он уже не сомневался: то, что он попал в тюрьму из-за этого типа, который подъезжал следить за их домом на «порше» это дело рук Драмгула. Но почему Драмгул сказал, что и мистер Норт попал в «Олби»? Насколько Фрэнку было известно, после той непонятной истории Норта отправили куда-то на Запад, где он заболел и скончался в тюремном лазарете.

— Скотина! — произнес вслух Фрэнк. — Так ты и моего отца хотел подставить?!

Фрэнк долго не мог успокоиться. Но избитое тело постепенно отвлекло его чувства и мысли на боль. Нога опухла. Болела голова. Фрэнка слегка подташнивало. Временами он забывался, но кошмары врывались в его кратковременный сон.