Тюряга

Вечером, лежа на нарах, Фрэнк все продолжал обдумывать предложение Далласа. План побега представлялся ему вполне реальным. Если они не заблудятся в коммуникациях, ведь там тоже могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, и действительно выберутся на хозяйственный двор, то это будет восемьдесят процентов успеха. А грузовик (Фрэнк вспомнил, что действительно видел его как-то через двойную линию ограды) и в самом деле практически не проверяется. Но только вот эти коммуникации… Что если тот парень, который составлял план, ошибся хотя бы в одном повороте? Сигнал отбоя вернул Фрэнка к реальности. Может быть, он все же торопится? В конце концов больше месяца он уже здесь отсидел. Ведь не каждый же день он будет играть в регби с Грейвсом. Да и вроде у него становится все больше друзей. Фрэнк вспомнил, как здоровяк сбил Грейвса. Может быть, все же перетерпеть?

Он подумал о Розмари. Ее слова снова звучат в его ушах: «Мы ждали полтора года. Неужели мы не потерпим еще всего шесть месяцев?»

— Пять, — ответил ей вслух Фрэнк.

Он вспомнил то, что сказал ему Джон после ужина, и мысленно произнес: «О великий источник снов, пошли мне мою любимую. Эту ночь я хочу провести с ней». И тогда дверь открылась и в камеру вошла Розмари. Она была в легком платье из ситца, ее волосы были сзади стянуты ленточкой.

— Ты звал меня? — спросила Розмари. — Вот я и пришла.

— Но как ты попала сюда? — изумился Фрэнк. — Кто тебя пропустил?

— Никто, — рассмеялась он: — Я сама.

Она присела на краешек его нар Фрэнк не двигался.

— Что ты так смотришь на меня? — улыбнулась Розмари. — Ты не рад?

— Я…я не могу поверить. Это, конечно, сон.

— Да нет же, Фрэнк. Ущипни себя, если не веришь. Фрэнк ущипнул себя за руку и почувствовал боль. «Значит, не сон, — подумал он. — Невероятно. Этого же не может быть. Бред. Неужели я схожу с ума? Наверное, это галлюцинация».

— Фрэнк, я так соскучилась по тебе, по твоим ласкам. А ты лежишь, как будто меня здесь нет. Ведь скоро мне надо будет уйти.

— Розмари!

Фрэнк откинул одеяло и поднялся. Розмари была перед ним. Он заглянул ей в глаза и прочел: «Я люблю тебя». Фрэнк взял ее руку в свою. Теплая мягкая рука Розмари, ее плоть не подлежала сомнению. Розмари засмеялась.

— Что ты так смотришь на меня? Это я, я, Розмари. Фрэнк провел по ее волосам. Золотистые светлые, казалось, они сами ласкали его пальцы.

— Неужели, это действительно ты?

— Молчи… — прошептала она, мягко касаясь его губ своими губами и томно прикрывая глаза.

Нежный и сладостный поцелуй, вкус которого Фрэнк ощутил на своих устах, медленно разгорался. Все настойчивее становились губы Розмари, а ласка языка все сладострастнее. Леоне пил огненное вино поцелуя, чувствуя как загорается его кровь, как сладкий жар желания окутывает, околдовывает его тело. Его пальцы уже скользили по поверхности ее платья, нащупывая пуговки и крючочки, и пальцы Розмари помогали пальцам Леоне.

— Ну что ты такой глупенький, — смеясь, прошептала она, на миг отрываясь от его губ, — не можешь даже расстегнуть мне крючок.

— Я…я…

Он снова жадно поймал ее губы, отдаваясь огню поцелуя и торопливо освобождая ее от платья. Фрэнк коснулся ладонями се обнаженного жаркого тела, и ласки его стали неистовыми.

Ну подожди, подожди… Раздень меня всю… И сам, сам…

Она застонала от сладостного нетерпения, нащупывая пуговицы на его рубашке и судорожно, резко ее расстегивая. И вот уже ее нежные тонкие пальцы ласкали его грудь. Он прижался лицом к ее теплому животу, вдыхая его душистый запах. Руки его освобождали Розмари от последних одежд.

— Чулки, — прошептала она.

Самыми кончиками пальцев он обнажил ее плоть от тонкой пленки чулок. Под полупрозрачными трусиками темнел ровный красивый треугольник. Ямочка на ткани трусиков, словно говорила о том, что вход на лестницу наслаждений открыт. Леоне коснулся пальцами трусиков.

— Подожди, — прошептала лукаво, в почти незаметном движении отстраняясь от него, Розмари.

— Ну что, что такое? — шутливо забеспокоился Фрэнк.

— Ну ты же сам еще не разделся. Подними руки. Фрэнк покорно поднял. Она стала быстро и ласково его раздевать. Фрэнк ощутил это почти как счастье. Скоро, скоро он будет совсем как Адам, нагой и невинный перед лицом наслаждения, готовый познать его плод. И вот он был уже совсем наг.

— Теперь и меня раздень до конца.

Шелестя, упали ее последние защиты, и она прижалась к нему вся. Они опрокинулись на постель. Фрэнк прижался лицом к ее груди, чувствуя, как бьется ее сердце. Он поймал губами маленький пурпурный сосок, подобный бутончику еще нераскрывшегося дикого цветка. Руки его обнимали ее широкие бедра. Она вся дрожала под его ласками, словно пойманная, покорившаяся лань. Самыми кончиками ногтей она осторожно провела по его спине вдоль позвоночника. Фрэнк слегка застонал от удовольствия.

— Тебе так хорошо? — прошептала она.

— Да.

Она раздвинула ноги. Фрэнк опустил руку, лаская ее между бедрами и ближе к коленям.

— Поцелуй меня, — сказала она.