Тюряга

Леоне вспомнил свой вчерашний сон. Крыльцо приближалось. Медленно открывалась массивная дверь. Леоне встряхнули и поставили напротив нее, отверзтая черная дыра снова напомнила ему ночной кошмар. Леоне ожидал самого худшего. Неожиданно охранники отпустили его, отбежав на несколько шагов в сторону. Еще один прожектор ударил слева. Леоне снова услышал клацанье передергиваемых затворов. Сейчас, вот сейчас раздадутся автоматные очереди и пули изрешетят его тело, разрывая грудь, живот, разбивая и дробя кости, впиваясь в щеки, в горло, в глаза, и он упадет, захлебываясь собственной кровью и будет корчиться в предсмертной судороге, пачкая собой, своей кровью, выбитым мозгом, вывалившимися раскроенными кишками эти серые безразличные плиты. Мертвая тишина стояла в тюремном дворе, казалось все замерли, ожидая команды.

— Это какая-то ошибка! — не выдержав, закричал Леоне.

— Никакой ошибки здесь нет, Фрэнк.

Из темного зева раскрываемой двери медленно вышел седой, коротко стриженный мужчина в коричневом твидовом костюме, под ним белела безукоризненная рубашка, на узком галстуке сверкала брошь. Его одутловатое лицо с густыми седыми усами и маленькими мертвяще неподвижными глазками снова заставило Фрэнка вспомнить свой сон.

— Драмгул?! — с нотками отвращения и ужаса вскрикнул Леоне.

— Начальник Драмгул, — усмехнулся тот. — Добро пожаловать в «Бэйкли», Леоне.

— Пошел! — расхохотался один из конвоиров, толкая Леоне в спину прикладом автомата.

Защелкали, залязгали открываемые и закрываемые стальные решетки и двери, Фрэнка волокли какими-то коридорами, мигали контрольные лампы сигнализации, раздавались отрывистые слова команд, бренчали ключи, включались и выключались зуммеры, на каждом повороте в него впивались зрачки телекамер. Охранники отвешивали какие-то шуточки, видимо все еще наслаждаясь разыгранным в тюрьме спектаклем, но Фрэнк не слышал их слов. «Драмгул, — билось в его мозге. — Значит, все-таки разыскал. Драмгул, Драмгул…» Он снова словно увидел перед собой это холеное лицо с маленькими свинячьими глазками. «Начальник Драмгул», — усмехнулось лицо, брезгливо поводя щекой, отчего ус слегка оттопырился.

Наконец его втолкнули в узкую тюремную камеру, где едва помещались небольшие нары, стол и стул. Высоко, почти у самого потолка, светилось маленькое окошко. Уже занимался рассвет. Охранники вышли, оставив Фрэнка наедине с коренастым мулатом в фуражке, его лицо, несмотря на квадратные стекла очков, чем-то напоминало морду дельфина, быть может, причиной тому был слегка приплюснутый нос.

— Один кусок мыла, — невозмутимо сказал мулат. — Два рулона туалетной бумаги. Когда кончится, задницу будешь подтирать своей одеждой. Одежда, кстати, выдается в одном экземпляре. Твой номер 510. Запомни, в течение дня шесть проверок. Одну пропустишь — в карцер. Пропустишь две — я лично займусь тобой.

С любопытством, на какое он только сейчас был способен, Фрэнк рассматривал мулата. Что-то все же в нем было симпатичное, несмотря на холодность в тоне и непроницаемое выражение лица. Фрэнк посмотрел на погоны на форменной рубашке. «Капитан», — безучастно отметил его измученный мозг.

— И потом, — продолжал мулат, невозмутимо тыкая в грудь Леоне указательным пальцем, — есть еще две вещи. Одна — меня зовут Майснер. Вторая — никогда не груби Майснеру.

Капитан крутанул связкой ключей и вышел, захлопнув за собой дверь камеры.

— Эй, — крикнул ему вслед Леоне. — А как же насчет наручников?

— Ничего, тебе надо к ним немного привыкнуть, — хмыкнул Майснер,

— Повезло тебе, приятель, — сказал Фрэнку в дверной глазок, на тюремном жаргоне называющийся «волчком», один из охранников. — Видишь, сегодня живым остался.

6.