Тюрьма для свободы

Рэн понимал важность тела и духовного начала в нем. Но толкования Мастера уводили в метафизическую даль. Начинал постепенно путаться в чем-то непонятном. Потому что не понимал, где есть Я на уровне тела и души, а оно постоянно где-то посередине. Мастер мог рассказывать об этом часами, позабыв об одиннадцатой сефироте — Даат, что есть знание. Не помня о том, что именно она объединяет тело с головой, не скажет главного. Даат — это восприятие пустоты. Это место, где нет надежды, нет завтра: точка переворота сознания. Даат — человеческая тяга к беспорядку и неопределенности. Смысл понятия Даат передается словами «И Адам познал Еву». В нем заключены Хэсед и Гевура, то есть любовь и правосудие. Без правосудия любовь развращает. Так ли это на самом деле? Эрос стремится к свободе, но правосудие сдерживает его. Что такое привязанность после храма фемиды? Что есть любовь в пустом пространстве? Рэн узнает об этом позже. Теперь он следит, как Мастер подходит к ящику, где держит репродукции разных картин. Наблюдает, как вынимает учитель несколько из них, приближается к столу, начинает раскладывать. Потом просит Рэна взглянуть на них. Он рассматривает картину за картиной. Понимает, что нарисовано искусно и красиво. Осознает, что использованная техника достаточно хороша. Но он не может прийти в изумление от увиденного. Имена художников ему ни о чем не говорят. Смотрит на картины, в нем рождаются истории, когда-то кем-то воплощенные на холсте. Рэн всматривается в обнаженные тела и размышляет, думает о том, о чем говорил, и будет говорить Мастер. Но на удивление Рэна он так ничего и не сказал. Лишь положил руку на плечо своему ученику, улыбнулся и указал место, откуда тот позировал. Они понимали друг друга в полном молчании. Но теперь, казалось, для Рэна было странным поведение Мастера. Была некая недосказанность, и ему хотелось бы подольше и внимательнее рассмотреть картины. Нужно было слушаться Мастера. Стоя там, откуда Мастер рисовал его, Рэн думал об одном и том же. Мысли его уносили куда-то вдаль. Ему казалось, что он лишился удовольствия. И лишь впоследствии он поймет, что удовольствие заключается в незаконченности.

2 Отрочество

«В то время, когда старался научиться готовить для себя яичницу из двух яиц, началась война», — так в большинстве случаев вспоминал об этом отрывке своей жизни Рэн.

Это было страшное время. Спастись помогла бабушка, старавшаяся сделать все возможное, чтобы облегчить страдания вокруг. Со своей бабкой по материнской линии он познакомился именно тогда, когда с мамой переехали жить из города в деревню. Повсюду наступила власть голода и нищеты, и лишь в селе можно было продержаться хотя бы кое-как.

Бабушка была похожа на деревенских старушек: полная, с седыми длинными волосами, которые собирала в косу. Одевала она вязаный шерстяной свитер и длинную юбку из бархата коричневого цвета, а под ними была кофта и исподница. Когда ложилась спать, то снимала верхнюю свою одежду и оставалась в нижней: старые люди, ощущая приближения смерти, холода боятся больше. По ночам сильно храпела, поворачивалась с боку на бок ежеминутно, и каждое ее движение сопровождалось скрипом кровати и аханием. Рано утром, до того как рассветало, она вставала и начинала работать. Порой удивляла ее энергия. Рэн думал, что в городе нет той энергетики, которая была там. Старушка ухаживала за курами и собирала яйца, которых было много. Следственно могла их продавать или менять на муку: за килограмм крупчатки отдавала девять яиц. Днем уходила в пекарню, представляющую собой полупещерное помещение. Там собирались, беседовали и сплетничали по-старчески, делая более интересным процесс выпечки хлеба. По воскресеньям же пекла пирог с начинкой из грецких орехов, запах которого разносился повсеместно. Это было обожаемым лакомством Рэна. Пирога хватало на несколько дней, а до следующего обходились вареньями из диких груш и яблонь, клубники и смородины. Все были в семье сладкоежками, и чаепитие представляло собой особый ритуал. Каждый день бабушка доставала из серванта фарфоровые чашки с блюдцами с очень красивым узором: на них были нарисованы розы с фиалками. Она клала их на поднос, несла в столовую и наливала из самовара-петушка горячий кипяток. Чай был всегда приготовлен из какого-то травяного отвара. Никогда невозможно было узнать, что это за растение. Бабушка скрывала и держала под секретом свои рецепты. Обещала, что скажет когда скелет с косой и под черным капюшоном будет уже ходить вдоль и поперек возле ее кровати, ожидая, когда она в последний раз глубоко и с хрипом вдохнет свежий воздух. Тогда шепнет на ухо своей дочке секрет, чтобы та передала милой женушке Рэна, когда придет время наконец-то его окольцевать. Представляла себе, как это будет выглядеть. Делилась своим представлением.