Тюрьма для свободы

Несмотря на то, что были смех и радость, все же чаще всего присутствовало одно и то же чувство, ощущение опустошенности. В пустом пространстве начинается жизнь лишь тогда, когда на сцену выходят актеры. Кажется, такова теория Питера Брука. Пустое пространство — тюрьма, Эрл и Рэн — актеры. Они насыщали это пространство страстью, печалью, обидой, одиночеством. Все это приходило и уходило, оставалась лишь одна и та же декорация: свет, проникающий в камеру, или вид луны ночью. Грязная постель и твердая, вся состоявшая из железок кровать, грязный туалет в конце комнаты, ужасная вонь. Нет ничего хорошего в тюрьме. И кажется, время прозрачно… Оно остановилось. И не случайно вовсе, что Рэн и Эрл поклялись вообще не говорить о времени. Временами они чувствовали себя похожими на Пьера Лассенера, для которого убить человека ничего не стоило, но который в своих стихах и мемуарах представлял себя жертвой общества. Хотя они прекрасно осознавали и, что на самом деле сюда попали не случайно, а для определенной цели. Эрл умел излагать свои мысли в верлибрах, поэтому каждую идею чертил в толстой тетрадке. Теперь, в тот самый момент, когда Эрл смотрел на Рэна, им завладело желание взять тетрадку в руки и написать хоть несколько строк, но то, что он хотел набросать, помнил неотчетливо. А потому, не переводя своего взгляда, спросил:

— Рэн, ты помнишь?

Помнить? Разве нужно было что-то вспоминать? Тут не было ничего, лишь сплетение мыслей, желание сохранить разум, чувства и эмоции, сохранить себя, не потерять возможность быть человеком: существовать, переживать, говорить, знать, уважать, любить, быть чутким, просто быть… Камера — душный замкнутый круг. День сменялся ночью, уступая место другому дню. Но ничем эти дни не отличались друг от друга. Круговорот событий: утро, день, вечер, ночь, и снова утро… Все повторялось. Время меняло ощущение: не то обостряло, не то притупляло. Лишь одно помогало им спастись от одиночества: дружба. Это сильное, стойкое, всеохватывающее чувство, полное грез восприятие, напряженное самоощущение, пытливость, возвышенность и униженность, потерянность и инстинкт самосохранения волновали и успокаивали, тревожили и умиротворяли, беспокоили и унимали.

Рэн прикрыл рот Эрла ладонью, приблизился и шепнул ему на ухо: «Молчи, пожалуйста. Ничего не говори». Потом опустил руку, встал рядом, начал глядеть вдаль. Молчание прерывало пение птиц. За маленьким окном, через которое было видно, как день сменялся ночью, был другой мир.

Эрл не переставал думать о том, что свобода не за горами. Теперь он вспоминал день, когда вошел в камеру и думал о том, как время пролетело незаметно. Но незаметно для кого и для чего? Он взрослел: его тело не было похоже на тело двадцатилетнего; мысли его изменились за шестнадцать лет. Эрл стоял и думал об одном и том же: «Скоро все закончится. Мне кажется, что я вижу тот долгожданный солнечный свет, о котором, кажется, мечтал всю жизнь. Шестнадцать лет, 5700 дней, 136800 часов… долгая жизнь…»

— Который сейчас час, как ты думаешь? — прервал молчание Рэн.

— По-видимому, шесть часов утра… Уже светает, — ответил Эрл.

— И птички уже начали петь…

— Птички?

— Ты не слышишь щебетание?

— Я не слышу пения…

— Это одно и то же…

— Наверное.

Короткий разговор был вновь прекращен. Рэн погрузился в молчание, Эрл в раздумья. Трепетное ожидание разлуки, прекращение и начало жизни. Повсюду рисовалось число 16. Шестнадцать лет проведенных вместе, шестнадцать лет уединенности и одиночества, шестнадцать лет счастья. И несмотря на то, что они были абсолютно не похожи друг на друга, все же что-то объединяло их. Они — две противоположности, подобно Солнцу и Венере. Солнце — учитель богов. Венера — учитель демонов и сил зла. Солнце — Гелиос, Венера — богиня цветущих садов. Гелиос следит за стадом, Венера управляет семенем и союзом. Гелиос и Венера, бог и богиня. Все объединено под знаком числа шестнадцать.

Их было двое. Вдвоем делили эти годы. Кто они? Изгои или богом избранные? Завязанные глаза по сути своей и есть слепота. Но что означает «слепота»? Есть ли определение? А может быть, нужно просто избегать определений? Слова не есть жизнь. Жизнь не есть действие. Действие не есть суть. Суть не есть мысли. Мысли не есть человек. Человек не есть миф. Миф не есть…

Рэн смотрит вдаль. В том же направлении смотрит и Эрл. Молчат. Каждый думает о себе, через себя о друге. До разлуки остаются считанные часы. Как странно протекает время.

Зона отчуждения

Все они убийцы или воры,

Как судил им рок.

Полюбил я грустные их взоры,

С впадинами щек.

Сергей Есенин.