Тюрьма для свободы

Все тюремные камеры были похожи на больничные палаты для бездомных: двухэтажные койки, стол и стулья, ввинченные в пол, заржавевшая старая раковина, кран, прикрепленный к стене, туалет в углу, который хоть и чистили каждый день, но все равно ужасный запах не проходил. Когда открывали все двери с тем чтобы проветрить камеры, пока все в столовой, запах мочи разносился по всей тюрьме. Со временем все привыкали к этому запаху и по дороге в столовую, проходя мимо открытых дверей, никто не воротил носа. Глаза же у заключенных были одурманенные. Все друг на друга смотрели так, как будто скрывали, что тайно готовят очередной побег. Новые заключенные, которые еще не смирились со своей участью, находились в депрессивном состоянии. Ощущалось, как они маются в желании избавиться поскорее от всего на свете, закончить свое никчемное существование. Эрл никак не мог забыть случай с одним молодым человеком, с которым он подружился и стал хорошо к нему относиться. Это было лет пять назад, его звали Дауд, он был арабом, и было ему почти двадцать семь лет. Здоровый телом и духом, высокий, лысый от природы, с темным цветом кожи и вместе с тем ярко-голубыми глазами, он был осужден на двенадцать лет. За что его осудили, он скрывал до самого конца. Был женат на девушке, младше него на четыре года. В один прекрасный день, когда солнце светило на небосклоне, туч вовсе не было, жена решила навестить своего мужа, с которым они прожили вместе не больше года. Согласно правилам, им была выделена комната свиданий. «Они долго о чем-то говорили, я слышал отчетливо их голоса», — сказал надзиратель, который обязан был следить за тем, чтобы ничего не произошло, но не усмотрел. Через час, когда свидание было закончено, дверь открыли и нашли мертвые тела Дауда и его жены. Это не было насильственной смертью, сами захотели свести счеты с жизнью. Грешные души не отпевают, их похоронили недалеко от тюрьмы. Говорят, что они все время возвращаются вместе в тюрьму по ночам, гуляют и бродят по камерам, следят за заключенными и надзирателями, смеются как малые дети взрослыми охрипшими голосами. Таких историй в тюрьме было много. Суицид там распространенное явление. Несмотря на то, что зло и жестокость в тюрьме — привычные явления, все равно добро там также присутствует. Изменяются законы, ситуации, но человек по сути своей остается прежним. Эрл не мог забыть Дауда именно по той простой причине, что в этом человеке все равно видел наивную доброту. В беседе с ним натыкался на грустный взор, на эмоциональность. Дауд обращался со всеми по-дружески, рассказывал небывалые приключения из жизни людей на его родине. Когда он начинал о чем-то говорить, все слушали его молча. Вначале он казался замкнутым, но это до поры до времени. Последние дни особенно веселился и веселил всех. Заполучил благосклонность главаря, одна из надзирательниц к нему относилась как к родному сыну, а, может быть, как к желанному любовнику. Ходили слухи, что она влюбилась в Дауда, послушав его рассказы, которые скорее были больше выдумкой, чем правдой. Он пробыл в тюрьме не больше трех месяцев, когда решил уйти из жизни вместе со своей женой. Нередко он говорил о том, что его всегда интересовала христианская религия, и что он отрекся бы от мусульманства, да только араб-христианин — это непонятное явление. Он объяснял, в чем состоит проблема, но не все в это вникали. Да и странно было бы философствовать о христианстве, иудаизме или мусульманстве в этом Богом забытом лагере, где все были жителями ада.

Рэн и Эрл уже давно сидели в столовой на своем обычном месте. Столовая находилась на первом этаже, в самом конце справа. Хорошо отремонтированная, она выделялась и отличалась от камер. Казалось, столовая находится вовсе в ином месте и ничего общего с тюрьмой не имеет: большой зал с высокими потолками, чистый блестящий пол, в ряд расставленные разноцветные столы и стулья. Занавески белого цвета. В правом углу висел жидкокристаллический телевизор, по которому можно было смотреть новости и узнавать хоть что-то интересное. За годы заключения многое изменилось: люди стали иначе одеваться, по-иному мыслить, на другом языке говорить. Правда вот уже несколько дней как телевизор не работал, никаких новостей не было. Что-то происходит рядом, но одновременно в ином измерении. О том, что там, знать интересно хотя бы потому, что это какая-то связь с внешним миром. Но телевизор уже несколько дней не работал. Всякий раз находились какие-то причины, из-за которых тянули с починкой. Но обещали починить в скором времени, быть может, завтра, но будущее в этих четырех стенах никогда не наступало.