Тюрьма и воля

МБХ: Слияние с «Сибнефтью» в начале года предложили они. Мне идея показалась интересной, поскольку я полагал, что крупные российские нефтяные компании должны стать глобальными игроками в нефтегазовой сфере.

Для того чтобы одновременно сохранить конкуренцию на внутреннем российском рынке, их должно было остаться четыре-шесть (включая Газпром). То есть слияние ЮКОСа и «Сибнефти» было логичным. Особенно с учетом единой бизнес-философии наших команд, направленной на достижение максимальной эффективности за счет привлечения лучших мировых практик и специалистов.

Конечно, опыт предыдущего неудачного слияния 1998 года учитывался. Документы готовились качественно. Естественно, получили одобрение властей.

К началу слияния ЮКОС находился в переговорном процессе с рядом западных нефтегазовых компаний. Мы хотели получить доступ к международным проектам нефтедобычи и к современным технологиям переработки газа (GTL). В общем, готовы были отдать участие в некоторых российских месторождениях и 25–40 % акций в ЮКОСе.

Начавшееся слияние изменило конфигурацию возможной сделки. Объединенная компания становилась достаточно крупной, чтобы мы могли претендовать на получение контроля в международной структуре.

Наши российские партнеры согласились с продолжением переговоров и назначили своего представителя, пообещав получить разрешение президента и на эту сделку.

Для зарубежных контрагентов сложившаяся ситуация тоже была непростой. Рынок мог неоднозначно отреагировать как на переход контроля к российским инвесторам, так и на увеличение портфеля российских проектов. Переговоры шли сложно.

Не менее тяжелой была работа по подготовке к интеграции с «Сибнефтью». Не прекращался процесс развития и собственно ЮКОСа, выхода компании в новые регионы, развития газовой и энергетических программ.

Вообще, если говорить упрощенно, все, что мы делали в ЮКОСе, можно представить в виде некоей матрицы, то есть набора процессов, производимых одновременно разными командами над одними и теми же объектами. Причем каждый процесс преследовал свою цель, а общим результатом должно было стать получение компании, высоко оцениваемой рынком за ее эффективность и масштаб.

Сначала, поскольку компания находилась в «свободном падении» производства, деградации мощностей и общей управленческой неразберихи, при тяжелом финансовом положении, необходимо было провести «стабилизацию», то есть добиться прекращения падения (развала) наиболее простыми и быстрыми способами, не обращая особого внимания на эффективность получающейся конструкции.

То есть главный приоритет — время. Требуемый результат — прекращение падения объемов добычи и роста финансовой задолженности.

Второй — шаг повышение эффективности. Главный приоритет — себестоимость. Требуемый результат — снижение себестоимости продукции до лучших отраслевых показателей за счет оптимизации процессов, внедрения лучших мировых практик. Причем цель — именно долгосрочная ситуация, а не разовый «рывок».

Третий шаг — обеспечение перспективы развития по традиционным направлениям. Требуемый результат — обеспечить компанию стабильной перспективой роста запасов нефти и рынков сбыта продукции.

Четвертый шаг — обеспечение устойчивости. Главный приоритет — диверсификация. Требуемый результат — добиться независимости компании от неблагоприятных факторов внешней среды (изменение цен на продукцию, налоговая политика властей, экологические требования и т. п.).

Понятно, что «шаги» повторялись с каждым новым активом, а затем переводились в разряд постоянных процедур.

В целом нам удалось полностью реализовать три шага и успешно начать четвертый. Однако недаром в бизнес-практике действия правительства относят к «форс-мажору» (обстоятельства непреодолимой силы).

Каждый шаг требовал параллельных усилий — организационных (создание управленческих структур), кадровых (подбор и обучение людей), финансовых (мобилизация ресурсов), технологических (выбор и реализация технических решений) и т. п. — на всех управленческих уровнях взаимосвязанных отраслевых объектов (разведка, обустройство, добыча, транспорт, переработка, сбыт).

Мне сложно объяснить простыми словами комплексность решаемых задач. Смешно слушать мантры идиотов, всерьез полагающих, что кто-то кому-то передал советские бочки с нефтью, из которых текли народные деньги, поступая в чей-то личный карман.

Только два примера: длина трубопроводов госмонополии «Транснефть» — 40 000 км. У одного ЮКОСа — столько же. А служат внутрипромысловые трубопроводы, по которым течет нефть вместе с соленой водой, до первого ремонта — год-два, до полной замены — пять-десять лет. То есть последний советский внутрипромысловый трубопровод мирно «почил» в 2000 году.

Добыча нефти на освоенном нефтяном месторождении каждый год падает на 5–7 %. То есть, получив в 1996 году компанию с 40 млн тонн добычи (включая ВНК в 1998 году), к 2003 году мы тех, «старых», имели в лучшем случае 20 млн тонн, а добывали — 80! То же касается и НПЗ, и НПО, и запасов нефти. Прежними оставались названия, но не суть.