Тюрьма мертвых

Сегодня мы обедали вместе с Виктором, он сел напротив меня и, уставившись в тарелку, начал хлебать горячий суп. Он ел очень быстро, явно не пережёвывая, а как только закончил, сдал грязную посуду и ушел прочь. Он вёл себя чересчур раздраженно, этого немного выводило меня из себя, но я старался не обращать внимания. После обеда я решил позвонить Алине, она наверняка очень волнуется. Я подошел к одному из аппаратов и, сняв трубку, начал нажимать пальцами клавиши с затертыми от времени цифрами. Спустя полминуты гудков, наконец, послышался родной голос:

– Алло, - в этих дурацких телефонах одни помехи.

– Привет, родная, это я.

– А, привет, как дела? Куда ты пропал? Почему номер не отображается? - из-за шипения её голос звучал так же монотонно и неразборчиво как тот, что постоянно напоминает мне о приёме пищи.

– Всё хорошо, здесь сеть не ловит, дозвониться можно только со стационарного телефона, и они не определяются. Ты-то как? Соскучилась?

– Я нормально.

– Я подписал договор на восемь месяцев, - ну всё, сейчас она мне закатит истерику.

– Хорошо.

«Что? Хорошо?».

– Ты даже ничего не скажешь?

– А что мне нужно сказать?

– Ну, хотя бы спросила бы меня: почему я решил здесь остаться, поинтересовалась бы, чем я занимаюсь! В конце концов, тебе вообще плевать что ли?! - я взорвался.

Это не было похоже на наше обычное общение, с ней явно что-то не так.

– Ты хочешь со мной поругаться?

– Нет, не хочу, я хочу… Я просто не понимаю, почему ты так странно реагируешь?

– Как мне нужно реагировать? Ты нашел работу, я рада, что у нас наконец будут деньги.

– Деньги? Деньги?! Это всё, что тебя волнует?

– Нет, не всё. Позвони, когда будешь поспокойнее.

Гудки.

«Как же ты…».

Она никогда раньше не бросала трубку.

***

Дни играючи передавали эстафету друг другу, но я замечал лишь, как меняются цифры в телефоне. Алине я больше не звонил. Внутри меня, где-то в области груди поселилась обида, она была такая увесистая и прилипчивая, что никак не хотела уходить.

«Думаю, пару дней без общения приведут её в чувство».

Я понимал, что веду себя как сопливый подросток, но ничего не мог с собой поделать. Это сильно давило на меня, ведь я ужасно скучал без её голоса, думаю, она тоже. «Надеюсь в выходной, когда я приеду домой, всё вернётся на прежние места».

С Виктором мы работали не покладая рук, камера за камерой. С тех самых пор, как я подписал договор, мы практически не общались, на мои попытки заговорить с ним, он лишь огрызался или делал вид, что не замечает меня, и начинал шуметь инструментом.

В последний день перед выходным, когда мы добивали двенадцатую камеру, зазвонил телефон. Я посмотрел на часы и, убедившись, что до ужина оставалось еще минимум два часа, продолжил работу. Витя не последовал моему примеру и, как обычно вытерев руки о штаны, направился прямиком к аппарату.

– Да, - сказал он, сняв трубку.

– Когда? Нет, ещё не закончили, понял, хорошо, - разговор был коротким, кажется, он получал какие-то распоряжения.

Я доваривал последний пруток, когда он подошел ко мне.

– Нужно съездить в северное крыло, там труба лопнула, ты ведь умеешь варить трубы?

Я утвердительно кивнул.

– За тобой пришлют сопровождающего, а я съезжу за ключами, возьму и сразу к тебе, без них там воду не перекрыть.

– Ладно, - я отвернулся и принялся доделывать работу.

Витя собрал свой инструмент и, водрузив на плечи рабочий рюкзак, отправился к платформе. Послышалось лязганье железа, стук колёс, было слышно, как вагонетка тронулась и исчезла в тоннеле. Я закончил, проверил работу на качество и принялся сворачивать аппарат. Пока наматывал кабель, вдалеке послышался звук приближающегося состава. Через полминуты новая вагонетка афишировала своё прибытие противным скрипом тормозов. Я достал из кармана пачку сигарет, Витя поделился со мной своими запасами, разумеется, с условием возврата. Достав одну и раскурив, я облокотился на только что сваренную решетку и принялся ждать, когда за мной придут. Но никто не шёл. Я тянул сигарету до тех пор, пока в легкие не просочился горький дым тлеющего фильтра, и только после этого направился в сторону железной дороги.

На платформе меня покорно ожидал вагончик с сидящим впереди лысым человеком в угольно-чёрном костюме тюремного охранника. Он уставился вперёд, в беспросветную пустоту тоннеля, поэтому я видел лишь его затылок.

– Здрасьте, вы за мной?

Он не проронил ни слова - должно быть, здесь за молчание доплачивают. Человек нажал несколько цифр, и поручни с шипением поднялись вверх. Пытаться задавать еще вопросы смысла, явно, не было, я уселся на ближайшее ко мне протертое сиденье. Поручни опустились, и наш состав начал набирать скорость, приближаясь к тоннелю.