Тюрьма мертвых

«В конце концов, Витя не сделал мне ничего плохого. Может, и правда показалось, темнота, рука, насос. Но я ведь точно знаю, что видел!».

Окончательно успокоившись, я начал пробираться обратно. Рука безнадежно изнывала, требуя скорейшего медицинского вмешательства. На сырые ботинки я уже не обращал внимания и спокойно хлюпал к месту ремонта.

Витя стоял около того места, где прорвало трубу, и зачищал его металлической щеткой.

– Извини, я не прав, - еле слышно пробубнил я. Витя будто не обращал на меня внимания.

– Эй, слышишь, говорю, извини.

– Левой варить сможешь? - спросил он, продолжая скрябать железо.

– Да, да, конечно, без проблем.

Я подключил аппарат к удлинителю, который Витя мне уже подготовил, и принялся за работу.

Мы достаточно быстро справились с трубой, и уже через пятнадцать минут инструмент был погружен в вагонетку, где всё это время сидел лысый охранник, даже не изменив позу. Витя приехал сюда на другой вагонетке, но её, видимо, отослали обратно.

– Давай сюда руку, - скомандовал он.

Я посмотрел на него недоверчивым взглядом, но Витя настойчиво требовал повиноваться.

Он достал откуда-то из внутреннего кармана тюбик с кремом и нанёс приятный холодный гель на ожог.

– А мне разве не надо в лазарет? - такие методы лечения меня не очень вдохновляли. Затем он достал упаковку бинтов и аккуратно перебинтовал кисть, затянув крепкий узел на тыльной стороне ладони.

– К утру будет как новая, - после этих слов Витя залез в вагонетку.

«Что ж ты себе палец-то отсутствующий не намазал? - подумал я про себя, но вслух говорить всё же не рискнул. - Завтра половину выходного придется потратить на поход к врачу».

Когда мы приехали обратно, разложили инструмент и я, наконец, присел, то сразу же почувствовал себя ужасно измотанным. Тело ломило, рука от кисти до локтя изнывала от боли, перед глазами то и дело мелькало жуткое лицо. Неужели такое может привидеться? Я чётко помню эти шрамы, запах, хотя болотной гнилью тут тянет изо всех щелей.

После ужина в мою комнату зашел Сергей Иванович и вручил конверт. Я открыл его, нос моментально защекотал запах купюр.

– Я слышал, вы руку повредили?

Я показал ему перебинтованную кисть.

– Скажите, я, может, чего-то не понимаю, но неужели во всей тюрьме нет больше ни одного сварщика, кроме меня? - я надеялся, что раздражение в моём голосе даст чёткое понимание того, что я не нанимался здесь на роль мальчика на побегушках.

Сергей Иванович взял стул и присел неподалеку, он устремил взгляд к потолку, будто что-то очень внимательно рассматривал там.

– Вы же в курсе, в какое время мне пришлось за вами приехать? Людей сейчас ничем не замотивировать: ни зарплатой, ни стабильностью, - он сделал задумчивую паузу, как будто, наконец, нашел на потолке то, что искал, - им на всё плевать, на всё. Они не хотят считаться с нашими правилами. Пьют, болтают лишнего, не выполняют или некачественно выполняют указания, - он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, - но вы-то, вы же разумный человек, профессионал, видно, как подходите к делу, даже вон собой жертвуете, - он как-то хитро оскалился, отчего у меня мурашки пошли по телу, - конечно, мы не собираемся вас гонять по всей тюрьме с поручениями. Как только найдем еще достойных людей, вас больше беспокоить по пустякам не будем.

Он встал со стула и направился к выходу.

– Завтра с утра за вами приедет сопровождающий и отвезёт в город. Запаситесь всем необходимым и отдохните, как следует, чтобы с понедельника с новыми силами, так сказать, в бой, - он махнул кулаком, отбив неслышимый такт.

– В конверте, кстати, компенсация за сегодняшнюю травму, доброй ночи, - он ушел.

Я открыл конверт и принялся пересчитывать. Деньги приятно шуршали в руках. Их вид, должно быть, способен растопить любое сердце и простить любые неприятные нюансы. Он не обманул, заплатил за эту неделю и бонус за ожог. Я был удивлён щедрой сумме, обычно столько я зарабатывал за месяц. Может ещё раз обжечься?

Боль в руке утихла, я даже начал забывать о ней, предвкушая завтрашний выходной.

«Теперь всё будет хорошо, всё, наконец, наладится, - я лежал на спине с закрытыми глазами и мысленно тратил выручку, - всё-таки мне повезло, хрен с ней, с рукой, и с этой трубой, в конце концов, я же не по клавиатуре щелкаю, такое случается».

С этими мыслями я постепенно уснул и проспал до самого утра.

Разбудил меня звук трезвонившего в коридоре телефона. Часы на телефоне показывали семь утра.

Я не спешил, вразвалочку добрел до телефона и, сняв трубку, прозевал в неё.

– Алло.

– Через пятнадцать минут за вами приедет сопровождающий, будьте готовы, - трубку положили.

Зевота не отступала, сознание всё ещё блуждало по бархатистым закоулкам недавно оборванных сновидений, нехотя растворявшихся в угрюмой реальности.

Я потёр глаза и вдруг вспомнил, что моя рука перебинтована. Странно, но боль совсем не ощущалась, надавив на место ожога, я ничего не почувствовал, тогда я начал разматывать бинт, и как я удивился, когда, сняв последний моток, не обнаружил следов ожога, лишь слегка розоватое пятно, напоминавшее о нём.