Тюрьма особого назначения

— Ваше дело, ребята, ваше личное дело! — обрадовавшись, что не надо гонять стоящую на балансе редакции технику, проворковал главный редактор. — Мне главное, чтобы вы сумели раскрутить этих убийц — особенно Завьялова! — на откровенность. Про мотивы преступлений, про чувства, которые они испытали, когда им вынесли смертный приговор и когда пришло помилование, про условия их содержания в тюрьме особого назначения и прочее и прочее... Сами знаете, что спрашивать, — не маленькие, — шеф вопросительно взглянул на Анжелику, и она кивнула. — Ну и чудненько. Тогда собирайтесь и — в путь. Дело срочное. Вечером жду вашего звонка на сотовый. И не забудьте свои диктофоны. Счастливого пути! — Редактор поочередно пожал руки Нагайцеву и Анжелике, а потом обрушил свое грузное тело обратно в кресло и стал набирать чей-то телефонный номер, тем самым объявляя конец аудиенции.

Когда журналисты покинули просторный кабинет, на том конце линии сняли трубку.

— Константин Петрович, как и договаривались, я отправил своих ребят в командировку... — сообщил собеседнику шеф редакции... — Анжелика Гай, наша восходящая звезда, она, к счастью, сегодня вернулась из отпуска, и заведующий криминальным отделом Дмитрий Нагайцев. Что?.. Знаете его?.. Да, очень способный журналист!.. Нет, Константин Петрович, его борода никуда не делась, ха-ха!..

Ладно, всего хорошего... До свидания.

Главный редактор еженедельника «Невский репортер» повесил трубку и довольно постучал кончиками пальцев по крышке стола. Предстоящий материал в тандеме с чисто символическим популистским снижением розничной цены журнала «грозил» очередным повышением тиража, и такая заманчивая перспектива не могла не радовать главного редактора. И он, надо отдать ему должное, радовался...

Глава 30

Тем же вечером, благополучно добравшись до Вологды и отыскав нужную больницу, со всех сторон обнесенную высоким забором с тремя рядами колючей проволоки, утомленные долгой дорогой журналисты встретились с дожидающимся их приезда начальником учреждения подполковником Захаровым и с главным врачом полковником Толмачевым, переговорили с ними о предстоящем на завтра интервью и узнали, что встреча с заключенными из тюрьмы особого назначения запланирована на восемь утра и что сопровождать журналистов по больнице, а также присутствовать во время записи интервью в отдельных палатах Завьялова и Дронова будет капитан Гарин. В завершение разговора улыбчивый и веселый, несмотря на нелегкую службу, гаавврач вдруг вспомнил, что в настоящее время в их больнице проходит лечение священник из тюрьмы на острове Каменный.

— Максим Борисович! — обратился он к деловито заседающему за своим безразмерным столом Захарову. — А про отца Павла мы с вами как-то совсем забыли! Почему бы не предоставить ребятам возможность побеседовать и со священником, настоятелем тюремной церкви? Он регулярно общается с заключенными и мог бы много интересного им рассказать!

— Да, это было бы неплохо, — с энтузиазмом отозвался Нагайцев, разглядывая неизвестно как оставшийся с незапамятных времен портрет Горбачева в рамке, висевший за спиной полковника. — Никогда не доводилось брать интервью у тюремного священника!..

— Простите, вы сказали... настоятель? — удивленно переспросила Анжелика, чувствуя, как ее сердце резко увеличило число ударов. — И он здесь, у вас?!

— Тюремный врач с Каменного, Семен Аронович, попросил нас немного подлечить их священника, — не слишком охотно сообщил подполковник Захаров. — Раньше, до поступления в духовную семинарию, он служил в армии и даже, по-моему... — начальник встретился усталыми, покрасневшими глазами с главврачом, — воевал в Афганистане. Верно, Николай Арсеньевич?

— Так точно, — подтвердил врач. — Отец Павел — настоящий вояка, даже имеет боевые награды! Думаю, он не откажется дать интервью своим землякам.

— Землякам? — переспросил Нагайцев, отвлекшись от созерцания хорошо всем знакомого родимого пятна на лысине последнего генсека.

— Он прибыл к нам из Ленинграда, то есть нынешнего Санкт-Петербурга, — подтвердил Толмачев, — по рекомендации Московской Патриархии. Ну так что, — главврач переглянулся одновременно с Анжеликой и полковником Захаровым, — будем просить отца Павла о встрече или с вас хватит двух зеков?

— Конечно, просите! — обрадованно отозвалась журналистка. — Если священник согласится на интервью, у нас получится просто потрясающий материал!

— Тогда я еще сегодня переговорю с ним, — кивнул Толмачев. — Надеюсь, он еще не спит. Коща выйдет журнал, не забудьте прислать нам с Максимом Борисовичем по экземпляру, так сказать, на память, с автографом... А сейчас, с вашего разрешения, — полковник в очередной раз стрельнул глазами в сторону обворожительной длинноногой блондинки в сексуально облегающем ее стройную фигурку бежевом костюме, — я должен идти в операционную. Ночное дежурство, знаете ли. Надо вырезать одному пахану аппендикс...