Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Все, молчу, начальник. Больше ни слова…

Скачок на все сто пятьдесят процентов был уверен, что Сизов не дрогнул бы перед его мнимой угрозой. Потому он даже и не пытался говорить с ним в таком тоне. А у Лыпарева душонка слабая. Так думал он, так и оказалось…

– Ничего, я с тобой еще разберусь! – пригрозил на прощание капитан и вызвал конвоира.

Весь вечер Скачок пребывал в злобно-мрачном настроении. Не нравилось ему, что Сизов смог расколоть его и вместе с тем растрезвонить о полученном заказе своим операм. Не велика беда, если до начальника тюрьмы дойдет. А если Костя обо всем узнает…

Ночь и навалившийся вместе с нею сон пригасили страхи, к обеду следующего дня от них ничего не осталось. А после обеда в камеру заехал новичок. Веселый, разухабистый паренек лет двадцати пяти. Бритая голова, уши торчком. Невысокий, исхудалый – кожа одна да кости, но жизненной энергии на целую камеру хватит. И баул, который он притащил за собой, был распухшим до неприличия.

– Здоро#во, братва! – с порога пробасил он густым и сочным на удивление голосом. – Долгих лет вам и удачи!

Гудок со шконки не успел подняться, а новичок уже стоял возле стола. Свернутый матрац ловко уложил на скамью, поверх поставил баул, тут же его распаковал. На столе появился солидный шмат сала в газете, вмиг выросла гора печенья, карамелек, лесных орехов.

– Чем богаты тем и рады! – не обращая внимания на постную физиономию подошедшего к нему Гудка, трезвонил новичок.

– Ты вообще кто такой? – кисло спросил тот.

– Левка я. Ситник… Да ты не напрягайся, брат, не слышал ты обо мне, – разудало улыбнулся новичок. – Я здесь в первый раз.

– А ведешь себя, как будто на пятую ходку идешь.

Действительно, Левка держался чересчур независимо и совершенно раскрепощенно.

– Ты, случаем, не артист? – насмешливо спросил наблюдавший за сценой Скачок.

– Нет, я летчик, – совершенно серьезно, но с улыбкой до ушей сказал новичок.

– Чего?

– Летать умею, потому и летчик. И отсюда улететь могу.

– Как?

Молодецкий задор Левки оказался заразным – Скачок основательно включился в разговор.

– Каком кверху! Сейчас взорву косячок и улечу!

Федя и глазом не успел моргнуть, как новичок вытащил из рукава спичечный коробок. О его содержимом догадаться можно было запросто.

– Прячь, придурок!

Он невольно подался вперед, чтобы вырвать нечаянное сокровище из рук непутевого арестанта. Не хватало еще, чтобы вертухай его заметил.

Коробок исчез также быстро и ловко как и появился.

– Нет ничего! – улыбнулся Левка, смело глядя в глаза смотрящему.

– Сейчас нет, а вечером, чтобы было. Вместе полетаем.

– Да какой разговор! Все для братвы, все для общака…

– Откуда про общак знаешь, если по первому разу? – расслабившись, спросил Скачок.

– Да брат у меня сидел. Он сейчас в зоне. И я к нему. Чтобы не скучал.

– За что?

– За решетку.

– Понятно, что ты за решеткой. Повязали за что?

– Так за решетку и повязали, – ликующе улыбнулся Ситник. – Решетку спер, на металлолом. Ну меня и повязали… А серьезно, за браконьерство. Рыбу глушил.

– И много наглушил?

– Да карасей с пяток.

– Шутишь?

– Если бы… К ним еще двух водолазов приписали.

– Прикалываешься?

Скачок и сам понимал, что Левка балагурит напропалую, но не злился, напротив, веселился от души.

– Нет.

– И где сейчас водолазы?

– В морге. А я здесь. Но ничего, мой адвокат меня вытащит. Он здесь недалеко, в соседней камере…

Скачок не расхохотался, но руку на живот положил. Определенно, ему нравился этот балабол.

Левка забавлял камеру до самого вечера. А ночью, после отбоя, достал заветный коробок с анашой.

– Чуден Днепр при тихой погоде, чуйна травка из Чуйской долины…

Дурь оказалась на редкость убойной. Скачок поймал приход с первого косяка. И братву торкнуло конкретно.

Ближе к полуночи в камеру вдруг ввалился вертухай. Ошалелые глаза на выкате, губы в искривленную трубочку.

– Где оно? – оглушительно громко спросил он.

– Что оно? – Скачок с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.

– Привидение! Сюда, к вам забежало!

Федя понял, что нет никакого надзирателя, есть только глюки, которые он поймал. Сдерживать осатанелый смех не было больше смысла, и он от души расхохотался.

Глава 11

Олеся трогательно молчала. Красивая, милая, заботливая. Ладошка ее запотела в его руке, но, казалось, девушка этого не замечала.

– Тебе пора, темнеть уже начинает, – сказал Андрей, с нежностью глядя на нее. – Сама знаешь, город у нас не самый спокойный…

– Да, я пойду, – неохотно согласилась девушка. – Пока светло.

Будь палата одноместной, Олеся осталась бы с ним. Но вокруг соседи, мужики. Да и врач не разрешил бы ей заночевать здесь.

Олеся ушла, пообещав навестить его завтра.

– Повезло тебе, майор, с такой женой, – не без зависти сказал Олег Дмитриевич, сорокапятилетний водитель, жертва недавней автокатастрофы. – Молодая, красивая. А смотрит на тебя как… Даже поверить не могу, что женщина так мужика любить может…

– А может, вид делает, что любит, – сквозь зубы, голосом, похожим на злобный звон дикой осы, сказал татарин Бахтияр. – Здесь тебе глазки сделала, а сама на ночь, к другому…