Тюрьма, зачем сгубила ты меня?

– Ну, пока только подозреваетесь. Но в любом случае, вы обязаны проехаться с нами, – показывая на милицейскую машину, категоричным тоном заявил офицер.

– Но у меня работа, дела… – сказал Вадим, осознавая несостоятельность этих аргументов под гнетом той жуткой действительности, что навалилась на него в лице безусого лейтенанта.

– Дела ваши скоро будут у прокурора, – пользуясь своим превосходством, надменно усмехнулся офицер.

И снова показал на «уазик» с проблесковыми маячками на крыше.

– Может, я лучше своим ходом, за вами? – жалко спросил Вадим.

Вместо ответа лейтенант подошел к своей машине и открыл заднюю дверь с правого борта.

– Прошу!

Он мог бы поместить Вадима в отсек для задержанных, но посадил его на сиденье рядом с автоматчиком. Наручники на него не надевали. Но интуиция подсказывала, что свободы ему больше не видать.

И все же Вадим верил в благополучный исход. С надеждой на лучшее он ехал в районный отдел милиции, подходил к двери в кабинет старшего дознавателя. Но его надежды рухнули, когда он увидел, с кем ему придется иметь дело.

Дознавателем оказалась женщина-майор лет сорока, худенькая, опрятная, миловидная. Она могла бы произвести более благообразное впечатление, если бы не взгляд воинствующей девственницы. Она смотрела на Вадима с холодным и сухим ожесточением. Приглушенность ее нездоровых эмоций наводила на мысль, что для себя она все решила, и предстоящий разговор всего лишь фикция, галочка в деле.

– Я думаю, вам не стоит объяснять, в чем состоит ваша вина? – с глубоко спрятанным ехидством в голосе сказала она.

– Для того я и приехал к вам, чтобы это узнать, – Вадиму с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие. – Ваш офицер сказал, что меня обвиняют в изнасиловании. Но я теряюсь в догадках.

– Ну, раз уж вы такой потерянный, то я вас выведу… на чистую воду. Вы подозреваетесь в изнасиловании гражданки Патрикеевой.

– Не знаю такой…

– Гражданка Патрикеева Софья Васильевна, одна тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, место проживания – город Рубеж, улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать…

До сих пор Вадим только догадывался, кто мог обвинить его в изнасиловании, а сейчас он знал точно, что проститутка Сонька написала на него заявление.

– Не знаю такую, – соврал он.

– Зато она вас знает. Более того, есть материалы видеозаписи, где зафиксирован факт насильственного овладения…

– Видеозапись? Она что, записывала все на камеру?

– Да, случайно в комнате, где происходило насилие, оказалась видеокамера.

– Случайно – видеокамера? Случайно – включенная? Случайно –направленная на постель?

– Именно… Итак, вы не отрицаете, что имели близость с гражданкой Патрикеевой.

Вадим решил, что не имеет смысла отпираться. Так только можно было усугубить свое положение.

– Близость?! Близость имел. Но я ее не насиловал. И не в девяносто третьем она родилась…

– А в каком?

– Ей этим летом девятнадцать будет.

– Нет, ей этим летом будет пятнадцать, – уничтожающим взглядом посмотрела на него дознаватель.

– Но она сказала, что ей будет девятнадцать… И я ее не насиловал…

Вадим уже понял, что пропал. Сонька спровоцировала его на секс по принуждению; навязала ему игру, которую он – на пьяную свою голову – принял. И любой, кто наблюдал за их постельными буйствами со стороны, мог решить, что Вадим брал проститутку силой. А дознаватель имела возможность наблюдать за этим, не важно, что в режиме видеозаписи. И ей сейчас решать, возбуждать против гражданина Коваля уголовное дело или нет…

– Расскажите это кому-нибудь другому, – презрительно усмехнулась женщина.

– Понимаете, это была игра.

– Не понимаю.

– Я похоронил своего друга, мы поминали его допоздна, потом я поехал домой, на такси. Я ж не знал, что таксист окажется сутенером… В общем, он сказал, что девочка есть, в смысле проститутка. Сказал, что ей девятнадцать лет, а выглядит на четырнадцать. Я и повелся, как осел…

– Как зовут таксиста? – будничным тоном спросила дознаватель.

– Не знаю, – в растерянности часто заморгал Вадим.

– Ну, вот, а говорите, таксист был…

– Но ведь он был! И проститутка была! Улица Тургенева, дом восемь, квартира шестнадцать…

– Да, по этому адресу и живет гражданка Патрикеева. И проституцией она не занимается.

– Вы в этом уверены?

– Да, – отрезала дознаватель.

– Вы наводили о ней справки?

– Да.

– А когда поступило заявление?

– Вчера.

– И много можно узнать о человеке за день?

– Если очень захотеть, то можно… Я знаю, что Софья – сирота, живет с бабушкой.

– Не было никакой бабушки!

– Не было, потому что она в больнице. В очень тяжелом состоянии…

– Так, и как я оказался у них дома?

– Вы ворвались к ней домой, силой овладели несчастной девушкой…

– Бред.

– И за этот бред вы сядете лет на десять, как минимум…

Вадим крепко зажмурил глаза, ладонями сжимая виски. Ему нужно было сосредоточиться, склонить чашу правосудия в свою пользу.

– Если можно, давайте сначала, – решительно выдохнув из легких воздух, сказал он. – Мне сказали, что Софье девятнадцать лет. Если ей четырнадцать, значит, меня обманули. А то, что было снято на видеокамеру, это всего лишь игра.