Тюрьмы и наказания: Инквизиция, тюрьмы, телесные наказания, казни

Особенностью американского законодательства является то, что оно нередко позволяет подвергать этому наказанию несовершеннолетних. Например, в Миссисипи — с 13, Миссури и Юта — с 14, Арканзас — с 15 лет. В 13 штатах (Алабама, Флорида, Нью-Мексико и др.) возраст в законе вообще не указан, т. е. вопрос, по существу, решается судом. Но, кажется, какую-то ясность внес Верховный суд США, который недавно в связи с делом Томпсона постановил, что антиконституционно назначать смертную казнь лицу, не достигшему 16 лет к моменту совершения преступного акта. За последнее десятилетие в США было казнено четыре человека в возрасте до 18 лет. Один из последних случаев был в 1988 г., когда в тюрьме города Старк во Флориде на электрическом стуле был казнен 14-летний У. Дарден. Верхних возрастных пределов для смертной казни в США нет.

Из 1000 лиц, совершивших убийство, смертная казнь назначается одному. Таким образом, превентивная роль этой санкции весьма незначительна. Более того, в период моратория на смертную казнь сколько-нибудь значительного роста числа убийств не отмечалось. Таким образом, смертная казнь может быть «оправдана» только с точки зрения возмездия.

(И. С. Власов и др. Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. — М., Юрид. лит., 1991)

КАЗНЬ НА КОСТРЕ ДЖИРОЛАМО САВОНАРОЛЫ (1452–1498)

На другой день, после обедни, к монастырю Сан-Марко пришла какая-то старушка, согбенная фигура которой и бледное лицо красноречиво говорили о пережитых страданиях. Она хотела видеть приора.

Приор принял ее в саду. При виде Джироламо, постаревшего на несколько лет за один вчерашний день, старая синьора задрожала всем телом, но сейчас же овладела собой и сказала почти спокойно:

— Сын мой Джироламо, я пришла проститься с тобой. Становлюсь стара и боюсь умереть на чужбине. Хочется мне еще раз увидеть места, где протекли лучшие годы моей жизни.

В последнее время мадонна Елена жила во Флоренции и стала горячей последовательницей учений своего сына.

— Благослови меня, Джироламо.

Савонарола подошел к матери, протянул руки и взглянул вверх, где бесконечной синевой сияло итальянское небо. При свете солнца лицо его казалось прозрачным. Он опустил руку на голову матери и прошептал благословение… Оба они, — и мать, и сын, — знали, что сегодня прощаются навсегда, и оба подавили свои страдания.

У синьоры Елены была сильная воля, сильный, почти мужской характер. Впрочем, ей довелось еще раз увидеть сына, но при каком торжестве!

Благословив мать, Савонарола беззвучно спросил:

— Скоро едешь?

— Скоро, сын мой.

— Ты будешь там одна.

— Меня поддержит вера… И Беатриче всю жизнь останется со мной. Ты знаешь, она меня не покидает…

Они помолчали. На повороте дорожки показался Марко-Аврелий. Он спешил тоже повидаться с матерью.

— Прощай, — прервал тягостное молчание Джироламо, — братия ждет меня. У меня сегодня много дела. Да благословит тебя Господь!

Мадонна Елена, не отрываясь, смотрела на сына, точно хотела навсегда запечатлеть в душе его образ.

— Прощай, — сказал он глухо.

Савонарола скорыми шагами пошел по направлению к обители.

Мадонна Елена осталась вдвоем с Марко. Как только Джироламо скрылся за кустами боярышника, она взяла сына за руку и прошептала, озираясь:

— Я никуда не еду, мой Марко. Я пришла проститься с твоим братом. Часы его сочтены. Я пришла предупредить об опасности. Отстаивайте своего приора, пока хватит сил, даже если это грозит вашей жизни! Вы получите венцы мучеников. Ты знаешь, что творится во Флоренции? «Кампаньяцци» и «беснующиеся» соединились… Они бродят по улицам, кричат, бушуют; ничто не может укрыться от их гнева… Они ищут наших сторонников, Марко; они всюду кричат: «Где пианьони? Где трусливые псы Савонаролы?» О, что творится на улицах, если бы ты знал! В вашей обители не слышно рева толпы. Скажи это все, Марко, не Джироламо, а вашей братии, — Джироламо ищет венца мученика. Пусть братия готовится к отчаянной обороне!

Мадонна Елена, закрыв лицо руками, изнемогала от горя; потом перекрестила Марко, как делала это в детстве, и поднялась со скамьи.

— Сохрани тебя Владычица, Матерь Единого нашего Бога! — прошептала она. — А теперь прощай.

Марко-Аврелий доложил братии о словах матери. В тот же день обитель достала оружие, и все монастырские ходы были крепко заперты. Сан-Марко приготовился к осаде.

Прошла тревожная ночь, в которую никто из братии не сомкнул глаз.

Настал рассвет следующего дня. На флорентийских улицах творилось что-то неладное. Всю ночь «беснующиеся» и «кампаньяцци» толпами бродили по городу и науськивали молодежь на Савонаролу.

— Эй, вы, пианьони. — кричала толпа приверженцам Савонаролы, — выходите с нами на бой и докажите, что ваш лжепророк прав!

— Он струсил!

— Отчего доминиканцы не пошли в огонь?

— Пророк должен был вызвать чудо!

— Это правда. — соглашались с грустью плакальщики.

Толпа рыскала по всем кварталам Флоренции. После обеда, проникнув в собор, она бросилась на молящихся плакальщиков, громко кричала: «Выходите на бой, плаксы!»