Ткачиха

Бывает так, когда дождь в настроение. Так случилось сегодня. Мне вдруг захотелось пройтись, и я даже успела вышагать метров триста, прежде чем в моих кроссовках начало болотисто чавкать. Да и зонт совсем не спасал, его рвало ветром, под него заливало косым дождём. Так природа мне намекала – мол не дури, езжай-ка домой. Делать нечего, я послушно двинулась к остановке и спряталась в стекляшке.

Людей было немного, на меня никто не обратил внимания. В дождь вне зависимости от сезона всё в городе становится серым. Мокрые дороги, фасады и даже цветастые вывески. Вот и люди сейчас были серые и уставшие. Пожалуй, я могла их понять. Средних лет худая женщина кликала по экрану смартфона. В отсветах её лицо стало уже и приобрело зловещее выражение. Она почувствовала на себе мой взгляд и ответно уставилась на меня. Смутившись, я отвернулась.

Гул дождя нарастал, на лужах высыпали пузыри, они плыли по направлению к стоку ливнёвки и даже не лопались. Зарядил так зарядил. Маршрутка слилась с городом, я заметила её, когда грязной водой ливануло под ноги. Очередной лихач нетерпеливо просигналил. В маршрутку поспешно загрузилась худосочная женщина и парень, что прятался в самом углу. На остановке нас осталось трое. Минуты тянулись, точка автобуса на экране моего смартфона насмешливо появлялась и пропадала. Я теряла терпение, ощущая как холодок бежит от ступней по всему телу. Ещё десять минут и я превращусь в мокрую сосульку. Романтика вечера истаивала.

Автобус, даже сквозь стену дождя – ярко-оранжевый, с такими же оранжевыми цифрами на табло вынырнул из-за поворота и неспешно остановился на остановке. В отличие от верткой маршрутки, мой номер 23 никуда не спешил. Я втянулась внутрь за подмокшими, серыми горожанами и удобно устроилась в конце, на колесе. Это место редко бывало занято, а мне нравилось сидеть повыше. В автобусе я уткнулась носом в стекло и наблюдала за набрякшей от дождя листвой. Она будто бы нехотя ворочалась в порывах ветра, но я-то знала, стоит выйти и тебя тотчас накроет мокрой холодной волной. Прямо как море. Вообще с моря всё время тянет какую-нибудь неправильную погоду.

В автобусе было тепло, пахло сыростью. Похлюпывая кроссовком в такт ритму дождя я вглядывалась в прохожих. За зонтами лиц не видно, но по походке наверняка можно судить о характере. Целеустремлённый мужчина в начищенных ботинках, застрявший на переходе – человек деловой. Женщина с дочерью – нетерпелива, она раскачивается словно готовясь к прыжку. Обе под яркими зонтиками и судя по походке девочки через десяток лет она станет копией матери. А я? Что насчет меня? Так ли сильно я похожа на маму? Автобус накренился и по стеклу с той стороны побежали реки. От них, словно дети, отделялись в разные стороны ручьи, но все они в итоге встречались и стекали в резиновый жёлоб. Поток сошёл на нет, остались лишь точки капель.

Задумавшись, я чуть не пропустила свою остановку. Мокрота вокруг разрослась, воздух прореживали столбы света автомобильных фар. Рыск-рыск, хлюп. Прямо перед дверью подъезда я взглянула на часы.

Без пяти восемь. Судя по всему, мама уже была у меня. По пятницам она приезжала ко мне на ужин и тогда всё напоминало минувшие дни, по которым я вроде бы тосковала, а вроде и нет. Взросление оказалось странной и не совсем приятной штукой, хотя в детстве я была уверена в обратном. Это я точно помнила.

Тогда мне жуть как хотелось вырасти и стать самостоятельной. Добившись цели я не то, чтобы пожалела, но испытала досаду. Меня словно бы обманули, никто не обмолвился, что быть взрослой местами ответственно, хотя по большей части крайне скучно. Надо ходить на работу, дни начнут повторяться, а времени для себя и своих увлечений останется всего ничего. И каждый год, похожий на предыдущий станет как будто короче.

Если во время сессии в университете я находила время прочитать парочку книг не по теме, то теперь это дело требовало настройки на нужный лад. Книга выбиралась под настроение и читалась урывками, то в автобусе, то на работе в обед. Пару раз получалось так, что к концу книги я напрочь забывала, чем она начиналась. Во всём этом мне виделась несправедливость. Такая глупость – это взросление. Зато быть самостоятельной мне нравилось. Вот и получалось, что на каждый минус был плюс и я оказалась не в таком уж и минусе.

Я открыла входную дверь и потянула носом. Пахло бергамотом – мамиными духами. У обувницы сиротливо притулился обтекающий зонт-трость. Резная деревянная ручка намекала на ручную работу. Я бухнула рядом свой старенький фабричный зонт. Одна из спиц давно сломалась. У меня всё никак не было времени её заменить. Разуваясь, я подумала, что это как раз про нас. Моя элегантная мама и я.

– Ана это ты? – раздалось из кухни.

«Какой абсурдный вопрос», – подумала я и улыбнулась.

– Конечно я! – ответила я с ехидцей, но конечно мама этого не поняла. Мои насмешки она могла оценить только когда мы сидели нос к носу. Очень уж ловко я притворялась.