Тлеющий огонь

Во рту у Лоры внезапно пересохло, она не могла глотать, в ушах зашумело, и она крепко зажмурилась.

— Погодите… — Она поднялась на ноги, ухватилась за стол, чувствуя, как рушится мир вокруг. Потом снова села. — Погодите, — снова повторила она, — его тело? Вы хотите сказать?…

— Что мистер Сазерленд мертв, — произнес Лысый тихим, ровным голосом.

— Но… этого не может быть! — Лора услышала, как ее голос дрогнул.

Лысый медленно кивнул.

— В воскресенье утром? Вы сказали, в воскресенье утром?

— Да, — подтвердил Лысый. — Тело мистера Сазерленда было обнаружено в воскресенье утром.

— Но… — Лора чувствовала, как в горле у нее пульсирует кровь, — я видела его в пятницу вечером, а ушла в субботу утром. Я ушла в субботу утром. В семь часов, может, даже раньше. В субботу утром, — повторила она еще раз для убедительности.

Бровастая подхватила эстафету и заговорила легким, музыкальным голосом, как будто рассказывала забавную историю и собиралась перейти к кульминации.

— Мистер Сазерленд умер от обильной кровопотери, получив ножевые ранения в грудь и шею. Время его смерти еще точно не установлено, но наш эксперт полагает, что до обнаружения тела прошло от суток до полутора. Вы говорите, что были с мистером Сазерлендом в пятницу вечером, верно?

Лицо Лоры пылало, в глазах защипало. Дура! Какая же она дура!

— Да, — тихо подтвердила она. — Я была с ним в пятницу вечером.

— В пятницу вечером. И вы пришли с ним в плавучий дом, да? Вы сказали, что занимались с ним сексом? Два раза, не так ли? И во сколько именно вы ушли от мистера Сазерленда в субботу утром?

Ловушка. Это была ловушка, и она угодила прямо в нее. Идиотка. Она сильно закусила нижнюю губу. Представила, как адвокат советует ей: Ничего не говорите. Ни с кем не разговаривайте. Она покачала головой и непроизвольно издала легкий звук, который вырвался помимо ее воли.

— Что это было? Лора? Вы что-то сказали, Лора?

— Мне жаль, что он мертв, и все такое, — сказала она, игнорируя совет, прозвучавший у нее в голове, — но я здесь ни при чем. Вы меня слышите? Я ничего не делала. Я никого не резала. Если кто-то говорит, что это сделала я, то это ложь! Он был… не знаю, он говорил мне всякие гадости. Но я ничего не делала. Может, я его ударила, не исключаю… — Почувствовав вкус крови во рту, она с трудом сглотнула. — И не говорите… не говорите, что это сделала я, потому что я не имею к этому никакого отношения. Может, мы и толкнули друг друга пару раз, но не более того, понимаете, а потом он ушел, и больше ничего не было. Понимаете, это не моя вина, не моя вина, даже… если и была какая-то стычка или еще что-то в этом роде, то это не моя вина. — Лора слышала, как говорит все громче и громче, а ее голос звучит все пронзительнее, и понимала, что все больше начинает походить на тех сумасшедших, что стоят на углу улицы и кричат в пустоту. Она знала, как все это выглядело, но остановиться просто не могла.

— Ушел? — переспросила Бровастая. — Вы сказали: «Потом он ушел». Что вы имели в виду, Лора?

— Я имею в виду, что он ушел. Он ушел, вышел, что же еще? После того как мы подрались — на самом деле даже не дрались, а так… — после этого он просто надел джинсы, вышел и оставил меня там.

— В своем доме… на барже, одну?

— Ну да. Полагаю, он был из доверчивых, — сказала она и засмеялась, понимая, как это неуместно, но все же не сумев удержаться. Разве не смешно, что он проявил доверчивость? В таких-то обстоятельствах? Может, и не очень смешно, но все же. Начав смеяться, она поняла, что никак не может остановиться. Почувствовала, как лицо заливает краска, словно от удушья.

Детективы обменялись взглядами. Бровастая пожала плечами.

— Пойду принесу ей воды, — сказала она наконец.

Через мгновение Лора услышала ее крик, но не из кухни, а из ванной.

— Сэр, вы не подойдете сюда на минутку?

Лысый поднялся, и Лора почувствовала, что ее охватывает паника, и ей было уже не до смеха.

— Постойте, я не разрешала туда входить, — заявила она, но было уже слишком поздно.

Лора пошла за ним к ванной, у порога которой стояла Бровастая, указывая сначала на раковину, где она оставила часы (несомненно, принадлежавшие Дэниелу Сазерленду, поскольку на задней крышке были выгравированы его инициалы), а затем на ее валявшуюся в углу футболку, перепачканную кровью.

— Я порезалась, — объяснила Лора, чувствуя, что лицо ее пылает. — Я вам говорила. Я порезалась, когда лезла в окно.

— Об этом вы говорили, — подтвердила Бровастая. — А не хотите рассказать нам и о часах тоже?

— Я их взяла, — хмуро призналась Лора, — это ясно. Я действительно их забрала. Но это не то, что вы думаете. Я сделала это ему назло. Хотела… не знаю, бросить в канал и сказать, чтобы за ними нырял. Но потом я… Ну, я подумала, что эти часы могут для него что-то значить. Понимаете, когда я увидела гравировку на обратной стороне, то подумала: а что, если их перед смертью отдала ему мать или что-то в этом роде и они были особенными? Я собиралась вернуть их ему.