Тлеющий уголек (ЛП)

- Она заперлась в... - я затихаю, входя в ее комнату. Дверь в ванную открыта. - Йен, просто приезжай сейчас. И заставь кого-то трезвого отвезти тебя.

- Хорошо, - говорит он, измотано. - Я скоро буду.

  Я вешаю трубку, кидаю телефон на кровать и захожу в ванную. Белая плитка покрыта осколками стекла, а раковина и зеркало в пятнах крови. Душевая занавеска сорвана с рейки и таблетки разбросаны внутри ванны.

- Мам. - я иду обратно в спальню и заглядываю под кровать. - Йен в пути, и он просил сказать тебе, что все хорошо, и чтобы ты поговорила со мной. – я подхожу к двери шкафа и открываю его. - Мам?

- Я не там, - её леденящий душу голос раздается над моим плечом.

 Я оборачиваюсь и прижимаю руку к сердцу, семеня назад:

- Ты напугала меня.

 Она стоит в дверном проеме с ножницами в руке. Знак Х на ее лбу заливает кровью глаза, и передняя часть ее рубашки забрызгана кровью.

- Для всех плохо находиться рядом с тобой. - её глаза бесчувственны, будто она оторвана от реальности. Кровь сочится из ее запястий, когда она поднимает ножницы над головой. - Ты убийца! Копы так считают! И бабушка так считала, хотя она не могла мыслить разумно. Но ты все равно сделала это.

 Я держу руки перед собой и медленно пячусь назад, подбираясь к телефону:

- Мама, сколько таблеток ты приняла?

- Достаточно, чтобы ушла боль - он сказал, что я должна была, - она входит в комнату, затем останавливается, наклоняясь назад, будто кто-то шепчет ей на ухо. - Да, знаю, но она не...Хорошо, я постараюсь. - она переводит на меня свой бездушный взгляд. - Эмбер, моё милое дитя, почему ты вообще должна была родиться? Йен был нормальным, и твой отец и я были счастливы, что его расстройство не передалось ему. Но потом появилась ты, и мы увидели это в твоих глазах. Как ты разговаривала с пустотой и нашептывала секреты растениям, забирая их жизненные силы.

- Я... - она знает обо мне? - Мам, о чем ты говоришь? - я продолжаю нащупывать вокруг себя телефон. - И у отца не было шизофрении, просто все так думали.

- Я говорю не о шизофрении! - кричит она, у нее покраснело лицо и вздулись вены. - Я говорю о проклятии, лежащем на тебе.

Мои пальцы коснулись края телефона.

- Мама, просто успокойся...

  Она бросается на меня с ножницами. Я прыгаю на кровать и несусь в ванную, но она обегает вокруг кровати и хватает меня за ноги, опрокидывая меня. Я падаю на спину, она поднимает руки и погружает ножницы в мою грудь.

- Мама... - река крови течет из моей груди, и я хватаю воздух.

 Она наклоняется ко мне и выжидающе смотрит, будто сейчас произойдет какое-то чудо.

- Мне жаль, мой сладкий ребенок, но он заставил меня сделать это. Смерть более убедительна, чем разум, - она гладит мои волосы.

 Кровь заливает мне горло и вытекает из моего рта, когда я выдергиваю ножницы из груди.

- Мама...

 Она кладет руку мне на сердце.

- Давай, возьми её. Я знаю, ты можешь. Ты сделала это со своей бабушкой.

  Кровь продолжает течь из раны на груди и, словно река, бежит по её руке. Я смотрю ей в глаза, удивляясь, это действительно она или ночью её разум окончательно покинул ее.

  Бум, бум, бум, бум. Мое сердце поет смертельную песню.

- Бери, Эмбер, - просит она с широко открытыми глазами. - Пока не поздно.

  Мои глаза закрываются, когда сердце допевает последнюю песню, мои вены пусты, а легкие сжимаются. Я позволяю себе уплыть в сон - или в смерть, когда ощущаю чужое присутствие в комнате и с трудом поднимаю веки.

Мрачный Жнец поджидает за мамой, его темные глаза скрываются под капюшоном. Он что-то шепчет ей на ухо, а затем отступает назад.

- Пора, - говорит она, протянув ко мне руку. - Пожалуйста, Эмми. Пора. Песчинки закончились и мои песочные часы пусты.

- Бери, Эмбер, - искушает Мрачный Жнец с раздражающей ухмылкой. - Возьми ее жизнь.

  Я ощущаю грохот ее сердечного приступа с молчанием моего. Её кровь смешивается в моих жилах и наполняет легкие. Я задыхаюсь и в ужасе наблюдаю, как ее кожа сморщивается, и она становится в два раза старше.

- Мамочка, - я сбрасываю руку с ее груди, и она падает на пол. Я нависаю над ней, проверяя ее пульс. Она выглядит такой старой и немощной... такой... безжизненной.

 Жнец наблюдает за мной из угла комнаты, прислонившись к стене, и выглядит довольным.

  Я бросаю в него ботинком:

- Я ненавижу тебя! Ты разрушил мою чертову жизнь!

- Какого черта? - говорит кто-то позади меня.

 Я оборачиваюсь, Йен стоит прямо за мной. Его глаза широко открыты и наполнены беспомощностью, когда он смотрит на нашу мать, лежащую мертвой на полу.

 Смех Мрачного Жнеца эхом стучит в моей голове, проникая сквозь стены комнаты.

- Вызови чертову скорую! - ору я на Йена, и начинаю делать искусственное дыхание маме, нажимая на ее грудь, умоляя ее сердце биться вновь.

 Он удивленно моргает и быстро достает телефон из кармана. Слезы льются из моих глаз, в то время как я нажимаю на её грудь и выдыхаю в нее воздух. Я продолжаю делать это, пока не приходят парамедики и не забирают ее. Но даже когда они катят ее на носилках, она продолжает дышать самостоятельно. И она все еще такая старая.