Тля. Антисионистский роман

Созданные им картины «Ленинградская весна», «Любовь», «Русская песня», «Господин Великий Новгород», «Град Китеж» и многие другие пользуются большим успехом у зрителей, вызывают споры, разные суждения, будоражат душу. Его персональные выставки с триумфом проходят в крупных городах страны - Киеве, Нижнем Новгороде, в Ленинграде. Он - бесспорный мастер психологического портрета, над которым работает в лучших традициях реалистического искусства. Он умеет тонко улавливать черты характера портретируемого, угадывать его желания, иногда позволяет себе польстить натуре. Кто откажется видеть себя немного лучше, хотя бы помоложе, чем на самом деле! Падкая на сенсации западная пресса, желавшая видеть в нем диссидента, создает ему приятную рекламу. Видные деятели за рубежом, которым осточертел маразм «авангардистов», заказывают ему свои портреты: Феллини, Л. Висконти, У. Кекконен, Индира Ганди, короли Швеции, Лаоса, Испании, папа Римский. Они умели це -нить подлинный талант и, будучи состоятельными людьми, щедро, по достоинству оплачивали работу художника. И тогда пробудилась черная зависть в среде коллег - заворчала, загудела: миллионер, придворный лакей, делец и тому подобное. Зависть плодит неприязнь и презрение. Она мстительна и жестока, до глупости несправедлива. Авторитет талантливого русского художника вышел на мировую арену: он - почетный член Академии изящных искусств Мадрида и Барселоны, лауреат премии имени Д. Неру, кавалер ордена Вишны (Лаос) и ордена св. Михаила (Португалия). Казалось бы, радоваться надо. Но нет пророков в родном Отечестве... Его не принимают в Союз художников, его картины не покупает Министерство культуры. Он непризнанный, отверженный, вне закона. Его как бы и нет. Это особый вид унижения. Мне довелось испытать такое на собственном опыте. Десять лет меня не принимали в Союз писателей. Уже было издано девять романов тиражом, превышающим миллион экземпляров, а двери творческого союза передо мной были наглухо закрыты. Привратниками, как и в случае с Глазуновым, были все те же сыны Израилевы - махровые сионисты.

Ярлык антисемита, черносотенца на Илью Сергеевича был навешен сразу, как только он во весь голос заговорил о патриотизме, о русской истории, русской культуре. Само слово «русский», произнесенное вслух, вызывало бешенство у сионистов, этих «агентов влияния», занимавших в то время высокие посты в партийных, государственных и творческих структурах. Глазунов очень болезненно воспринимал клеймо «черносотенец». Он всячески старался не дать ни малейшего повода для обвинения в антисемитизме. Вспоминаю случай: по телевидению показывали интервью с Ильей Сергеевичем, в котором он сказал, что Октябрьскую революцию совершили совсем не русские. «А кто же?» - спросил корреспондент. «Латыши, китайцы...» - ответил Глазунов. «И евреи?» - вполголоса добавил корреспондент. «Причем тут евреи?» - торопливо и даже испуганно возразил Глазунов. И тогда, глядя на экран, я мысленно спросил Илью Сергеевича: «Так что ж, по-вашему, Троцкий был латышом, а Свердлов - китайцем?»

«Агентам влияния» и их заокеанским и израильским боссам Глазунов был нужен в качестве диссидента, второго Солженицына. Ему обещали на Западе райскую жизнь, бешеные деньги, «свободу творчества», славу и почет. Только б отказался от патриотизма, клеветал на Родину и ее историю. И были удивлены, раздражены и возмущены его отказом. Пример Эрнста Неизвестного -бездарного скульптора, превращенного западной рекламой в известного, Глазунова не прельщал. «Граждане земли», безродные космополиты не понимали, что значит для истинного патриота понятие Отечество. Они не знали, что Глазунов - русский до корней волос, что дороже

Отечества для него нет ничего на свете. Ни на какие блага он не променяет Родину. Для него нет жизни вне России. Они не знали душу художника, самонадеянно считая, что все продается.