Тля. Антисионистский роман

Илья Сергеевич всегда ощущал поддержку своих поклонников - рядовых зрителей, любителей искусства. Их было много. Об этом свидетельствовали восторженные записи в выставочных книгах отзывов. Да и среди корифеев русской живописи находились художники, знающие подлинную цену его творчеству. Среди них был и народный художник СССР, академик Павел Петрович Соколов-Скаля. С Павлом Петровичем я познакомился в конце войны, - он тогда был художественным руководителем студии военных художников пограничных войск, а я работал в журнале «Пограничник». Мы часто встречались. Я написал и опубликовал несколько статей о его творчестве. Это был очень добрый, приветливый человек широкой, общительной русской души. Очень активный, энергичный, самоотверженный в работе. В его творчестве главенствовал батальный жанр, в котором он преуспевал. Одной из лучших картин Соколова-Скаля я считаю огромное полотно «Таманский поход». Павел Петрович приметил Глазунова еще в Ленинграде в студенческие годы. Потом они встретились в Москве на выставке в Парке имени Горького. Рассматривая работы Глазунова, Павел Петрович сказал тогда Илье Сергеевичу: «Это благодаря мне выставили твои работы». Так оно и было: с мнением Соколова-Скаля считались, зная его честность и независимость. Потом Глазунов часто бывал в мастерской Павла Петровича. О встречах с Павлом Петровичем, об откровенных, доверительных беседах с ним очень ярко, по-литературному интересно рассказал Илья Сергеевич в «России распятой». Конечно, подобная моральная поддержка старших коллег придавала гонимому художнику веру в себя, в свою правоту, поднимала настроение, внушала твердость духа.

Однажды мне позвонил экс-президент Академии художеств Александр Михайлович Герасимов и поинтересовался, знаком ли я с художником Глазуновым.

- Лично не знаком, но некоторые работы его знаю, -ответил я и спросил: - А в чем дело?

- Он мне звонил и приглашает посетить его мастерскую, - ответил Герасимов. - Хотите поехать со мной?

- Но он пригласил вас. Меня он не приглашал, -ответил я. - Мое присутствие может помешать вашему общению.

Герасимов согласился и поехал один. Через несколько дней Александр Михайлович приехал ко мне домой и рассказал о своей встрече с Глазуновым.

- Интересный малый, этот Глазунов, - говорил патриарх русской живописи, находящийся в то время в опале. - Талантом Бог его не обидел, даровитый и шустрый, особенно в рисунке. И живопись тоже крепкая. И фантазии на десятерых художников хватит. Беда нынешних молодых, да и не только молодых, в бедности воображения. Под ноги норовят смотреть, не хотят голову поднять.

- Не хотят или боятся?

- Может, и так и этак - они без воображения. А Илью фантазия распирает. И образован, начитан.

- Почему же его травят? Кому он перешел дорогу?

- Кому ты перешел дорогу или я? Они и травят.

Нетрудно было понять, кого имел в виду маститый художник под словом «они».

Обращался Илья Сергеевич и к руководителю Союза художников СССР Сергею Герасимову с просьбой помочь войти в Союз хотя бы кандидатом. Без этого он не мог получить права на прописку в Москве. И ответил ему Сергей Васильевич раздраженно: «У меня ученики поталантливее вас, а ни с какими выставками не лезут. Саморекламщик вы!.. Всех восстановили против себя в Союзе художников, вот и расхлебывайте кашу, которую заварили. Вот уж поистине - художник от слова худо, как в народе говорят».

Итак, два маститых художника-однофамильца Герасимовы - Александр и Сергей - по-разному отнеслись к молодому Илье Глазунову.

Спустя много лет Илья Сергеевич с горечью напишет: «Пятнадцать лет меня не принимали в Союз художников... Шесть раз прокатывали злобствующие академики на выборах в члены-корреспонденты. Последний раз было в 1995 году». В девяносто пятом, когда Глазунов уже создал и возглавил свою Российскую академию живописи, ваяния и зодчества! Но об этом речь пойдет ниже.