Тьма

С. и я сильно поссорились из-за тестов ДНК. Я беспокоюсь, что нас услышали, люди здесь всегда подслушивают. Она отказывается просить АСН. Говорит, что это бессмысленно, там никто не согласится запросить образцы от ребенка Н., не после того, как ее смерть списали на несчастный случай.

Я сказал ей, что не согласен, что стоит попробовать. Она назвала меня параноиком. Параноиком! Иногда эта женщина приводит меня в ярость. Такая неподатливая.

Теперь я не знаю, что делать. Может, С. права и я придаю этому слишком большое значение. Но у меня есть предчувствие насчет А., и я научился слушать свои инстинкты. Я уже встречал таких типов. Убедительных. Никогда не показывающих свою истинную натуру.

Несмотря на это, я не могу настаивать, чтобы она запросила эти тесты. Наверное, я мог бы сам спросить АСН, объяснить мои причины, но рано или поздно об этом узнает С., а она уже создает проблемы из-за наших личных отношений. Я не могу рисковать еще больше. Мне нужно дождаться возвращения из экспедиции, потом попробовать убедить ее снова.

Mon dieu, quel gâchis.

Мой Бог, какой бардак, перевожу я мысленно, пролистывая последние несколько страниц. Ничего примечательного, только еще больше раздумий о его отношениях с женой. Личные размышления, которые я пропускаю, чувствуя неловкость, как будто вмешиваюсь не в свое дело.

Натягивая перчатки, я сижу, теперь дрожа сильнее, пытаясь все это осознать.

Значит, у Арне были отношения с «Н.» – Наоми Перез. Тот ребенок, должно быть, его. Но зачем убивать ее? Я вспоминаю, с какой теплотой он рассказывал о ребенке своей бывшей – ее вроде бы звали Маргарет. Мне казалось, что ему нравятся дети, или он просто делал вид передо мной.

Опять же, с чего мне верить его словам? Убедительный – вот как его описал Жан-Люк. Никогда не показывающий свою истинную натуру.

Это правда. Арне очень убедительный, очень благовидный. Я полностью повелась, даже увлеклась им. Все повелись, напоминаю я себе, вспоминая реакцию Сони, когда я разговаривала с ней в клинике. Как Каро тоже встала на его защиту, когда я рассказала ей, где нашла браслет Алекса.

Я смотрю на блокнот в моих руках, на ноутбук и телефон возле меня. Что мне с ними делать? В конце концов, это ценные улики, доказательства того, что смерть Жан-Люка не была случайной.

И гибель Алекса.

Я представляю, как Арне вломился в клинику, взял те снотворные таблетки, и вспоминаю комментарий Дрю, когда я прибыла на базу, о том, что Сандрин потеряла ключи. Арне, должно быть, украл их из ее офиса – все-таки я сделала то же самое за ее спиной.

С теми ключами Арне мог получить доступ к любой части станции. Он мог взять в клинике что угодно, открыть медицинские файлы и удалить видео Жан-Люка и Алекса. Он, наверное, учуял, что я копаюсь в том, что случилось с моим предшественником; в конце концов, достаточно людей слышали мой спор с Алексом тогда в гостиной.

Одного из лучших людей, которых я знал, убили, и вместо того, чтобы помочь узнать, кто это сделал, ты хочешь напичкать меня антидепрессантами!

Слова Алекса отдаются в голове, раздавливая меня чувством вины. Он всегда был прав. Если бы я ему поверила, начала действовать раньше, может, он и Сандрин были бы до сих пор живы.

За виной меня охватывает нарастающая злость от предательства Арне. От моей собственной глупости. Я ему поверила. Думала, что небезразлична ему.

Что он, возможно, влюбился в меня.

Но все это было притворством. Меня обыграли, обманули. Арне воспользовался моей наивностью, потребностью быть любимой, необходимостью искать поддержки после случившегося с Беном.

Какой дурой я была.

В тот момент я слышу звук, донесшийся снаружи. Звук приближающегося снегохода.

Соня. Слава Богу.