Тьма

У стены стояла узкая кровать – такая маленькая, что она казалась детской, а на полу возле нее находилось нечто, похожее на высокую бронзовую лампу, из которой тянулись змеевидные трубки.

– Вау, – выдохнула Линетт. – Кальян.

– Что? – нервно переспросила Хэйли, но на нее не обратили внимания. Линетт обошла комнату, оглядела кальян, картины на стенах, книжный шкаф с томами в старинных кожаных переплетах. Лай Вагал с чем-то возился в углу. Спустя мгновение потолок вспыхнул огнями, крохотными белыми новогодними гирляндами, протянутыми из угла в угол и светящимися на потолке, будто звезды.

– Вот! – гордо сказал он. – Разве не прелесть?

Линетт подняла взгляд и засмеялась, а затем взялась за очень старую книгу с красной обложкой. Хэйли подошла ближе к ней. Прищурилась, чтобы разглядеть то, на что смотрела Линетт. Аляповато раскрашенная картина, в красных, синих и желтых цветах, немного выцветшая. Цвета будто сочились между строк, внизу картины была изображена раздавленная «золотая рыбка» белого цвета. На самой же картине был изображен кричащий маленький мальчик, в то время как длинноногий мужчина отрезает ему пальцы огромными ножницами.

– Фу! – сказала Хэйли, когда смогла закрыть рот, и тут же отошла. И оказалась у резной деревянной статуэтки тролля, ростом с ребенка. Его вырезанные в дереве глаза были выкрашены белым, у них не было ни зрачка, ни радужки.

– Боже, страшноватая эта спальня.

Лай Вагал насмешливо поглядел на нее.

– Так бабуля говорит.

Он показал на книгу в руках Линетт.

– Я коллекционирую старинные детские книжки. Это «Штрув-вельпетер». Немецкая. Переводится, как «Неряха Петер»[18].

Линетт перевернула страницу.

– Нравятся мне эти картины и все остальное. Но не темновато ли здесь?

Линетт закрыла книгу и пошла в дальний конец коллнаты, туда, где Хэйли смотрела на большую картину.

– В том смысле, что здесь ни одного окна.

– Не знаю. Возможно, – пожав плечами, ответил Лай. – Мне так нравится.

Линетт стала рядом с Хэйли у картины. Огромное полотно, очень старое, в замысловатой позолоченной раме. По поверхности картины змеились тысячи мельчайших трещин. Хэйли подивилась тому, что картина до сих пор на куски не развалилась. В верхней части была закреплена лампа, которая ее подсвечивала, довольно сильно, на взгляд Хэйли. У нее ушло лишь мгновение на то, чтобы понять – она уже видела эту картину.

– Это обложка вашего альбома..

Он подошел к ним и встал, протянул руку, почесал кинкажу подбородок.

– Это так, – тихо сказал он. – «Лесной царь».

Картона пугала Хэйли. Фигура в капюшоне на переднем плане склонилась над крохотной фигуркой, вытянув руки, которые оканчивались пальцами, больше похожими на когти. Вместо лица был мазок белой краски, на котором виднелись две темные дыры на месте глаз, будто кто-то проткнул полотно пальцами. На заднем плане был еще один силуэт кого-то верхом, кто скакал прочь. Молния заливала картину брызгами голубого света, и Хэйли едва разглядела – у того, кто скачет прочь верхом, на коленях еще одна фигура, поменьше. Небо покрывали черные тучи, а на горизонте виднелся огромный дом, окна которого светились желтым и красным. Почему-то Хэйли знала, что всадник не доберется до дома вовремя.

Линетт скривилась. Кинкажу на ее плече снова уснул. Выпутав волосы из его коготков, она заговорила.

– Лесной царь? А кто это?

Лай Вагал подошел к ней на шаг ближе.

«Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей».
«О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне».

Он прервался. Линетт поежилась, глянув на Хэйли.

– Вау. Это страшно… Вам действительно нравится эдакий страх…

Хэйли сглотнула и попыталась сделать равнодушный вид.

– Это песня?

Он покачал головой.

– На самом деле стихотворение. Я просто взял из него строки, вот и все.

Он принялся тихо напевать. Хэйли едва узнала мелодию и предположила, что это из его альбома.

– «Родимый, лесной царь…» – запел он, протянув руку, приглашая Линетт. Она застенчиво подала свою, кинкажу соскользнул с ее плеча по спине.

– Лай!

От этого голоса девушки едва не подпрыгнули. Линетт вцепилась в руку Лая. Кинкажу обиженно пискнул.

– Бабуля.

Голос Лая звучал как упрек, полный разочарования, когда он обернулся к ней. Пожилая леди стояла в дверях, слегка покачиваясь и держась одной рукой за дверной проем, чтобы устоять.

– Уже очень поздно. Думаю, девочкам следует идти домой, немедленно.

Линетт хихикнула в замешательстве.

– О, нам вовсе не обязательно…

– Ага, я Тоже так думаю, – перебила ее Хэйли и пошла к двери. Лай Вагал поглядел ей вслед, а потом обернулся к Линетт.

– Почему бы вам не зайти завтра, если вы еще захотите посмотреть дом? Тогда не будет так поздно.

Он подмигнул Хэйли.

– Опять же бабушка здесь, так что вашим родителям нечего беспокоиться.

Хэйли покраснела.

– Им все равно, – солгала она. – Просто действительно поздновато, вот и все.