Тьма

Он увидел, как мужчина с короткой стрижкой ищет в траве фрисби, рядом с ним – его бультерьер. Компания со скамейки и женщина в топе собирали вещи. Культурист уверенным шагом шел вперед, ведя на цветных поводках двух пекинесов. Дантист из Беверли-Хиллз свистнул и ждал, когда прибежит его собака. Мэддинг будто проснулся. Действительно, уже пора.

Солнце зашло за холмы, трава под ногами телшела. Машина на стоянке наверху все работала на холостых, рокот мотора отдавался в естественной чаше парка, будто рык бульдозера, готового снести их. Он услышал в нем ритм и понял, что это тоже музыка.

Они дошли до самого края, до обрыва, где парк заканчивался. Над ущельем грохотал, как барабан, настил веранды одного из домов.

– Где Грета? – спросила она.

Он увидел на ее лице тревогу, увидел проступившие под гладкой кожей на шее связки.

– Эй, девочка! Ко мне…

Она звала, ожидая увидеть собаку. Хлопнула в ладоши. Звук отразился от каньона, будто выстрел. Собака не появилась.

Второй охранник на верхней стоянке выпустил из машины добермана. Худощавый, гладкий, будто черная полоса. Охранник понес тяжелую цепь напарнику, который ждал, когда парк опустеет, чтобы закрыть ворота.

Мэддинг взял ее за руку. У нее на коже были мурашки. Она отшатнулась.

– Я не могу уйти, – сказала она. – Я должна найти Грету.

Он оглядел вместе с ней зеленые склоны до самого ущелья, искать было уже негде. Темнее, чем в тот раз. Бесформенные кусты и пни в каньоне внизу до самой официальной границы города. Он помнил, как стоял здесь, всего пару недель назад, точно так же. Тогда он сказал себе, что его пес не мог уйти по обрыву, но теперь понял, что другого пути тут нет.

Ветер в каньоне усиливался, вдалеке на склоне он увидел черный жидкий блеск бассейна. Музыка наверху внезапно прекратилась.

– Вы же не думаете, что она убежала туда, вниз, правда? – сказала Стэйси. У нее сорвался голос. – Пумы…

– Они приходят только ночью.

– Но уже ночь!

Они услышали высокий прерывистый жалобный визг.

– Слышите! Это Грета!

– Нет, не она. Собаки не издают такие звуки. Это…

Он умолк.

– Кто?

– Койоты.

И он пожалел, что сказал это.

Теперь, когда музыки не было, он услышал этот звук отчетливо. Шаркающие шаги по доскам. Он поглядел вверх. На краю веранды появились тени. Несколько голов наклонились; глядя вниз. Звякнули кубики льда о бокал, кто-то засмеялся. Другой шикнул, и головы закивали, молча слушая и приглядываясь.

Видят ли они нас?

Мэддинг ощутил, что позади них – доберман, на верхнем краю склона. Как быстро удастся ему добежать, когда охранник отпустит его, чтобы очистить парк? Но ведь они сначала должны дать предупреждение. Он ждал, когда прозвучит голос, часы на запястье отсчитывали секунды.

– Я должна найти ее, – сказала она и двинулась к ущелью.

– Нет…

– Я не могу просто уйти.

– Это небезопасно, – сказал он.

– Но она там, внизу, я знаю! Грета!

Наверху захихикали.

Они нас слышат, подумал он. Каждое слово, каждый звук усиливается, будто в греческом амфитеатре. Или римском.

Бродяга, Пятнистый, Псина? Нет, Кабби. Так я хотел тебя назвать, если бы у меня было время. Мне всегда нравилось это имя. Кабби.

И он решился.

– Оставайтесь здесь, – сказал он и подвинул ее в сторону.

– Что вы делаете?

– Я иду туда.

– Вы не обязаны. Это моя собака…

– И моя тоже.

Может, они обе там, подумал он.

– Я пойду с вами, – сказала она.

– Нет.

Он стоял, раздумывая. Всегда кончается этим. Нет способа этого избежать. И никогда не было.

– Но вы не знаете, что там!

– Идите, – сказал он, не оборачиваясь. – Уходите отсюда, пока можете. Еще есть время.

Иди домой, где бы он ни был, подумал он. У тебя впереди жизнь. Еще не поздно, если ты уйдешь прямо сейчас, не оборачиваясь.

– Подождите!

Он исчез за краем ущелья.

Спустя мгновение раздался новый звук, не треск веток и топот. Мощный и низкий, а за ним последовал высокий жалобный визг. А затем тишина и ночь.

Над ущельем раздался шум хлопков, будто стук капель дождя. Люди на помосте.

Они аплодировали.

Майкл Маршалл Смит Дождь идет