Тьма и пламя. На бескрайней земле

Габриэля взяли под руки и вывели во двор. На небе ярко горели звезды и луна; после задымленной жаркой избы прохладный свежий воздух опьянял. Мэйт был растерян и подавлен. Что тут творилось, он решительно не понимал. От этого становилось страшно, даже несмотря на то, что на нем висело надежное грузило, а рядом шли двое волистов.

— Ваше святейшество, а что делать с его спасителем? — спросил Алан.

— Мои молитвы сегодня были услышаны, и у меня нет никакого желания возиться с еще одним пособником мирклей. — Старсан задумался. Потом с улыбкой сказал: — Поэтому пусть себе живет да радуется со вновь обретенной семьей. Тем более у нас и места для него не осталось.

Мэйт споткнулся, но волисты его подхватили, не дав упасть. «Да хранит его бог»… Как это понять? Как это понять после страшной пытки, после всего этого маскарада? Неужели волист не хотел поймать Погорельца? Тогда зачем… Волист был огорчен вестью о том, что жители села поймали Погорельца. Но в то же время безумно хотел узнать, где его найти. А теперь желал чародею всех благ, не думая его ловить?.. Бессмыслица какая-то. И опять же — этот странный разговор о закрытых школах Волистрата. Чего желал волист на самом деле? Почему его набожность выглядела лживой? Зачем он ехал в Блэкпик, гардийскую столицу, к самому Джону Крылатому в гости, будь он проклят? И главное, какая роль во всем этом отводилась пойманному магу, о котором Сэт молил Лита?..

— Старсан, — окликнул его Габриэль.

Мэйт нисколько не удивился бы, если бы волист сделал вид, что не слышит оклика. Как тогда, в избе. Но Сэт остановился, дожидаясь, пока до него доведут пленника.

— Зачем я вам нужен? — прямо спросил мэйт.

— Скажем так, я хочу дать тебе шанс вернуться в это село и поквитаться с Роем, — улыбнулся он. — Не скрою, шанс этот призрачный. Но я полагаю, он лучше, чем ничего.

Габриэль прикрыл глаза. Сказав так много слов, старсан не сказал ничего. Вернуться в село? Поквитаться с Роем? Призрачный шанс? Вначале Сэт потратил немало сил на то, чтобы превратить пленника в предателя. Сделал все, чтобы пленник возненавидел самого себя, жестоко унизил его. Потом заставил мучиться в догадках до следующего разговора. А теперь намекнул на то, что пленник может получить свободу. Бред какой-то.

— Эй, шевели ногами, — Габриэля подтолкнули.

Он повиновался и, гремя цепями, двинулся следом за старсаном. Впереди лежал невеселый путь до Блэкпика, а будущее было темнее ночи, опустившейся на село.

Глава 14

Дни стояли жаркими и тянулись медленно, а ночи были короткими, холодными и… беспокойными. В отличие от прочих узников Габриэля везли в карете. Под пристальным надзором двух волистов, Алана и Гая, двух сыновей Его Святейшества.

Первое впечатление об Алане было совершенно ошибочным. Когда там, в селе, мэйт увидел, как здоровяк со сбитыми кулаками входит в избу, то решил, что старший сын старсана — обычный тупой громила. На самом деле Алан оказался далеко не глупым человеком. И крайне любознательным. Всю дорогу он только и делал, что расспрашивал мэйта о жизни на Семи островах, о том, как на языке магов звучит то или другое слово, и, конечно, о том, как Габриэль чтит своих богов, без сомнения, лживых, и какие молитвы при этом произносит. Вера Алана была истинной и крепкой. Габриэль видел, сколько чувств вкладывает сын волиста при начертании в воздухе знака над своим сердцем и с каким почтением обращается к своему богу.

Гай был совершенно другим. Складывалось впечатление, что все хорошее, что имел его отец, досталось, как ни обидно, Алану. Младший сын старсана Сэта был замкнутым и вечно сердитым. Его ничего не интересовало, кроме ручной крысы по имени Ласка. Увы, ни он, ни его старший брат ничего не знали о таинственной миссии своего отца. И Габриэля это серьезно беспокоило. Если Его Святейшество не посвятил в свои планы даже собственных сыновей… Что же он задумал совершить? Что творилось, вызревало в его больной голове?

Конечно, могло быть и так, что Алан и Гай кое-что знали, просто держали это «кое-что» при себе. Однако мэйт не чуял никакого обмана, а братья пока еще не настолько владели своими чувствами и эмоциями, как их отец. Кроме того, похоже, Алан тоже не понимал, отчего мага не заперли в повозке с узниками. Конечно, он знал, что в клетке на колесах всего лишь бездари, на чьих лбах желтой краской нарисовали знак Лита за связи с мирклями. И все же… Габриэль надеялся, что рано или поздно Алан потребует от отца объяснений. Но старший сын Сэта то ли так и не решился спросить отца, то ли ничего не выяснил. При этом сам старсан будто забыл про ценного пленника. За все время пути Сэт ни разу не заглянул в карету, не подошел к нему, даже не смотрел в сторону Габриэля, когда случался привал. Это было странно. Странно и страшно.