Тьма и пламя. На бескрайней земле

Если и так, подумал Габриэль, то волиста жестоко надули. Чародей мог бы, пожалуй, чуть подправить ему лицо, освободить левый глаз, но полностью избавить волиста от уродства… Шрамы были слишком старыми, чтобы колдовать над ними.

— А вторая причина? — с любопытством спросил Гай.

— Он никогда мне не нравился.

— Зэд идет, — заметил Гай с беспокойством.

Зэд, лекарь Волистрата, прошел мимо Габриэля и остановился рядом с Его Святейшеством. Выражение лица лекаря не предвещало ничего хорошего. Сделалось так тихо, что стало слышно, как в лужи падают капли, срываясь с листьев.

— Я обработал рану Алану. Но…

— Он выживет? — с надеждой спросил Сэт, выдавая свою привязанность к волисту.

— Боюсь, он не доедет до Гардии.

— И ничего нельзя сделать? — переживая, спросил Гай.

Зэд перевел взгляд на Габриэля.

— Я тебя понял, — кивнул Сэт. — Сколько раненых?

— Четверо.

— Как они?

— Милостью Лита должны поправиться.

— Я помолюсь за них и за Алана. Возвращайся к ним.

«Вот он, шанс!» — мысленно воскликнул Габриэль. Даже Гай понял намек лекаря. Наверное, поэтому отодвинул меч от лица пленника. Сэту придется пойти на сделку! Ведь речь идет о жизни его собственного и любимого сына. Какие бы планы ни строил старсан, они не могли быть важнее жизни Алана. Сэт доказал, что он — человек слова. И если удастся спасти его сына от гибели…

Из леса начали выходить волисты, уставшие от битвы, погони и озлобленные на предателя.

— Поймали, — сказал Гай, вглядываясь в лес.

— Можешь его поднять, — хмуро сказал Сэт. — А то, чего доброго, ему самому понадобится лекарь.

Это был намек! Намек на то, что Сэт готов обменять жизнь своего старшего сына на свободу миркля, которым так дорожил.

— Но глаз с него все равно не своди, — приказал старсан и направился встречать предателя.

Гай поднял мэйта и встал за его спиной. Габриэль улыбнулся. Сейчас о побеге мог думать только полный псих. Свобода была близка — она лежала там, в крытой повозке лекаря, истекая кровью. И чтобы получить желанное освобождение, не нужно было никого убивать. Жаль, что Гай не понимал очевидного… Габриэль огорчился, когда волист стиснул пальцами его плечи.

— Сможешь ему помочь? — шепотом спросил Гай.

— Если Сэт пообещает меня отпустить.

— Думаю, он согласится.

— Надеюсь, ты прав.

Бака поставили на колени перед Его Святейшеством, между двумя деревьями. После чего подняли ему руки и привязали их к стволам. Сэт и Бак находились так далеко, что не было слышно, о чем они говорят. Старсан от горя, похоже, потерял голову, потому что в помощь Гаю прислал Бриара. Либо… старый волист даже не думал менять жизнь собственного сына на свободу миркля.

— Что такое Первоцвет? И почему Первоцвет хочет убить Его Святейшество? — спросил Габриэль.

Бриар хихикнул. Видимо, о Первоцвете должен был знать каждый человек. Или о Первоцвете должен был знать любой миркль в Грэйтлэнде. Второе предположение казалось Габриэлю более разумным.

— Старсан Сэт верит, что это сборище магов, которые хотят вернуть Мирацилл.

— А вы — не верите?

Безумный крик разорвал тишину. Бриар и Гай уставились в сторону леса, где в окружении волистов пытали предателя. Из-за плотного кольца волистов самого Бака не было видно. Да и Габриэлю не особо хотелось смотреть на пытку в отличие от Бриара. Волист не находил себе места, пытаясь заглянуть за стену из золотых плащей.

— Так ему и надо, — прошипел Бриар. — Я бы с радостью сам перерезал ему глотку.

Гай молчал. Не отвечая на вопрос Габриэля и не поддерживая Бриара. Младший сын старсана был не таким жестоким, каким хотел казаться. Мэйт замечал это и прежде, но сейчас убедился окончательно. Служба в Волистрате еще не превратила Гая в чудовище, каким являлся его отец.

Крики стихли. Волисты расступились и поплелись к дороге, оставив позади себя мертвого Бака. Он висел на веревках, точно кукла на ниточках.

— Предательство Волистрата карается смертью, — с наслаждением сказал Бриар.

Гай опять промолчал, ожидая отца. Сэт шел среди волистов, очищая лезвие ножа платком…

— Он что-нибудь сказал? — спросил Гай.

Сердитый отец отрицательно покачал головой.

— Бриар, волистов похоронить как положено, — приказал Сэт. — Разбойников пусть жрут звери.

— А Бак? Как быть с ним?

— Снимите с него литус и одежду, а самого оставьте, — с отвращением произнес старсан. — На. Кажется, он твой. — Сэт протянул Бриару нож.

— Слушаюсь, Ваше Святейшество, — кивнул Бриар, забирая нож.

Габриэль затаил дыхание, не сводя взгляда со старсана, — с человека, способного подарить ему свободу. Старый волист устал и уже не скрывал чувства и эмоции. Его лысина блестела от пота, глаза потускнели, на морщинистом лице лежала тень трагедии. Горестные события следовали одно за другим, ломая стальную волю Сэта. Предательство стало последней каплей.

— Гай, идем к Алану, — задыхаясь, сказал Сэт.

Навстречу старсану вышли трое волистов. У одного из них была перевязана голова, у двух других — руки. Еще один раненый сидел в телеге, пуская табачный дым в небо и подставив перевязанную грудь солнечным лучам. Сэт похлопал по плечу волиста с перевязанной головой и пошел дальше.