Тьма и пламя. На бескрайней земле

В башне, куда сыновья старсана привели Габриэля, царила тишина, ее коридоры оказались заставлены, завалены старым хламом. Алану и Гаю даже пришлось кое-где расчистить путь, чтобы пройти дальше: переставить выцветшие портреты королей и старсанов, откатить гниющие ковры и перенести разбитые тумбы… Впрочем, о своем ценном пленнике они не забывали.

Его заперли в круглой комнате, где жутко пахло пылью, а под потолком, возле окна, колыхалась огромная паутина. К этому времени мэйт уже перестал роптать на судьбу и на бездарей. Перестал помышлять о побеге, слушая звон собственных цепей. Вот уже неделю не говорил ни с Аланом, ни с Гаем. И почти не молился богам о спасении, ища утешение лишь в счастливых воспоминаниях. Следом за отчаянием, от которого хотелось перерезать себе глотку, пришло смирение. И с ним стало легче, хотя сперва оно пугало.

Габриэль сидел в углу у двери, обхватив колени руками, и не сводил взгляда со скал в надежде увидеть спирфламов. Дважды он слышал рев, содрогнувший стены, но спирфлам так и не показался. Ни в небе, ни среди серых высоких скал.

Когда заскрежетал старый механизм замка, мэйт с равнодушным видом покосился на дверь и вновь уставился в окно. Вздохнул, слушая, как один из сыновей Сэта пытается открыть старую дверь.

Вошли Алан и Гай, поскрипывая половицами. Тихо зашелестели золотистые плащи; в косом луче солнечного света, падающем из узкого зарешеченного оконца, густо закружилась пыль. Запахло едой. Мэйт сразу почуял запах жареной курятины и лука. Поднял глаза: одной рукой Гай держал глубокую миску, откуда поднимался пар, другой — кувшин. Нет, не с вином… скорее, с водой.

Алан поставил перед Габриэлем табурет — такой же пыльный, как и все вокруг. Но вопреки ожиданию мэйта опустил на него миску, поданную Гаем, а не свой волистратский зад. Сам волист, добродушно улыбаясь, сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене.

Гай поднес к губам Габриэля кувшин и осторожно наклонил. Несмотря на все усилия Гая, не вся вода полилась в рот. Впрочем, в такую жару было даже приятно, когда холодная влага капала на грудь.

Алан отщипнул кусок мяса и протяну его мэйту, а Гай, выглянув в коридор, закрыл дверь. Курица была сочной, божественно пахла, но не приносила никакого удовольствия, словно кашица из фламки. И, увы, дело было не в таланте повара, понимал Габриэль, глядя на железные варежки, на цепи, на кандалы, на решетку.

— Что — невкусно? — удивился младший сын старсана.

Габриэль ответил ему мрачным взглядом. Алан поддержал мэйта, тоже понимая, отчего тот жует сочное мясо точно солому.

— Гай. — Алан осуждающе покачал головой.

Гай принял обиженный вид и, поставив кувшин у ног Габриэля, неспешно пошел к окну. А Алан подал мэйту еще один кусок мяса. Где-то внизу что-то громыхнуло и сразу стихло.

Трапеза прошла в тишине. Лишь покашливал Алан да шелестел плащом Гай, стоявший у окна.

— Отец скоро придет, — сказал Алан, когда от куриной тушки остались одни кости.

Габриэль ничего не ответил. Во-первых, он знал, что рано или поздно Сэт навестит его, чтобы прояснить свои замыслы. Во-вторых, не первый день настраивал себя на судьбоносный разговор, желая сохранить разум чистым, а сердце — холодным. В-третьих, прекрасно осознавал, что вести от старого волиста вряд ли порадуют. Слишком много сил Его Святейшество потратил на то, чтобы доставить самого обыкновенного миркля в замок Джона Крылатого.

Алан поднялся, отряхнулся, шурша плащом.

— Я еще раз хотел сказать тебе… — Он указал рукой на свой бок.

— У меня не было выбора, — прервал волиста Габриэль.

— Нет, неправда, — не поверил Алан. — Выбор есть всегда. Ты мог соврать, сославшись на бессилие или серьезность ранения. Но ведь ты этого не сделал? Поэтому спасибо. Скажи, ты чего-нибудь хочешь?

Габриэль поднял руки в железных варежках, звякнув цепями.

— Снимите грузило и отпустите.

Гай тихо хихикнул. Алан отвел взгляд и тихо проговорил:

— Если тебе что-нибудь понадобится…

— Я знаю, вы за дверью.

Пыль не успела осесть после ухода Алана и Гая, когда появился их отец. Будто все время их визита стоял за дверью, желая услышать разговор. Возможно, так и было… Габриэль закипел от гнева при виде старсана.

Мэйт внушал себе, что останется хладнокровным, когда увидит Сэта. Но, громыхнув цепями, едва не бросился на волиста, лишь стоило тому переступить порог. Габриэль поднялся, всеми силами сдерживая ненависть, и глубоко вдохнул. Нужно успокоиться, превратиться в кусок льда, стать таким, как старсан Сэт!..

При взгляде на волиста мэйт вновь поразился тому, насколько Сэт похож на мага Готтилфа. Крепкий, высокий и лысый. Остатки волос над ушами и на затылке полностью поседели, но стариком его не назвать. Держится при шаге прямо и уверенно, точно на параде.

Зашелестел золотистый плащ, заскрипели половицы под твердым шагом, опять заплясала пыль, похожая в солнечном свете на рой мелких серебристых букашек.