Тьма и пламя

Плечи умая напряглись. Он медленно отрицательно покачал головой. Призрачный ореол вокруг умая мерцал всполохами, выдавая чувства.

– Конечно же Трин не знает. Разве может быть иначе? – Кристиан сложил руки на груди, немедленно ощутив боль в плече, и прислонился к холодной стене. Он снова посмотрел на рисунок. – В Арде с три десятка умаев. Деверукс решил, что это взаимодействие будет полезно и воспитанникам академии и неупокоенным душам. Все прислужники в Арде были призваны дедом. Он заключил договор с каждым. При нем трое покинули академию, найдя упокоение. При мне – двое. Это прекрасный результат, Лейтон. Я должен это признать. Так уж сложилось, что я не смогу продолжить данную традицию. И каждый из вас вновь отправится в мир в тот момент, когда сердце Деверукса остановится. Но я искренне надеюсь, что каждый из умаев найдет свой путь к свету раньше, чем боги призовут моего деда. Ты был особенным для Деверукса. Поскольку по неизвестной мне причине стал беспокойным духом Арда, долгое время пугая его юных обитателей.

Лейтон неловко повел головой.

– Я не осуждаю, – устало улыбнулся Рэйван. – Деверуксу ты понравился. Он заключил договор, чтобы ты мог остаться в Арде, раз твоя мятежная душа того желала. И верил, что это для тебя шанс. Время. Возможность.

Умай кивнул, сжимая в руке подсвечник. Воск продолжал капать с него на пол, застывая восковыми слезами у ног.

– Я вижу, что свет твоей души так ярок. Осталось немного – и сможешь обрести покой. Полагаю, что во многом тому причиной дружба с Трин. Она способна зажечь даже самую темную душу.

Лейтон снова кивнул, мерцая призраком.

– Но дружба с Трин убивает тебя в некотором смысле, Лейтон. Открываясь ей, ты нарушаешь заключенный договор.

Прислужник встретился с ним взглядом. Кристиан выдержал его, продолжая говорить:

– Умай должен быть нем. Безлик. Должен служить во благо и не тревожить живых своим прошлым. Не должен раскрывать себя и являть истинный облик. Сколько из названных пунктов ты уже нарушил, Лейтон? Ведь как только нарушишь последний – исчезнешь. Вновь рискуешь стать неприкаянным духом, продолжая скитаться по свету. Мертвые не должны привязываться к живым. А живые – к мертвым. Таков порядок. Таковы правила, будь они неладны. Я не могу запретить тебе эту привязанность. Это твое право. Твой выбор. Но до конца ли осознаешь итог? Возможно, правильнее уйти с миром. Ведь и Трин будет страдать, когда узнает, какова была цена этой дружбы. Она желает тебе упокоения. – Кристиан опустил руку на плечо умая. – У нее доброе сердце, друг мой. – Кристиан вздохнул и направился к лестнице.

«Доброе», – мысленно согласился с ним Лейтон. Он смотрел Кристиану вслед, пока тот поднимался по лестнице. Мальчишка… Додумается обработать рану или обратиться к целителю? Пенял ему за то, что Трин будет переживать. А сам что? Своих же слов не слышал?

Добираясь до части замка, где располагались личные комнаты преподавателей, Кристиан задержался перед нужной ему дверью. Спит ведь? И как пить дать начнет отчитывать. Ну что ж… Обреченно вздохнув, он тихо постучал. Ждать пришлось недолго. Зорик не стала даже спрашивать, кого принесло в ночной час. Распахнула дверь, окинула гостя беглым взглядом и сердито велела заходить.

– Во что ты опять ввязался? – возмутилась она, жестом указывая Кристиану на кресло. – Садись немедленно.

– Простая заноза, – попытался оправдаться Рэйван, тяжело опускаясь в предложенное кресло.

– Боги… – Зорик нахмурилась, глядя на алое пятно, украшавшее явно чужую рубашку. – Где ты взял эту одежду? Кто тебя ранил? Что случилось? От тебя разит тьмой… Чужой тьмой.

– Это рубашка капитана стражей. Он расследует дело о покушении на Найрока. Можешь просто немного… Я не хочу идти с этим к Серласу. Целитель слишком любопытен.

– А я – нет? – поджала губы Зорик. – Расстегивай рубашку.

Он послушался, открывая взгляду сестры пропитанную кровью повязку.

– Зла не хватает, – прошептала она, становясь рядом с Кристианом у кресла.

– Тебе и не должно его хватать. Ты инрэйг.

– И с верой в это ты шел сюда, Крис? – вздохнула Зорик.

– Несомненно… – Кристиан ощутил покалывание и нараставшее тепло в плече, когда сестра зашептала заклинание, положив на него ладонь.

Пальцы с нежностью коснулись и скулы, где остался порез от шипа. Кожу стянуло, запекло, вызывая желание тряхнуть головой. Но Кристиан терпел, позволяя исцелять его.

– Отдыхай, – велела Зорик. – Закрой глаза и дыши спокойно. Скоро полегчает.

– Не смей тратить больше, чем необходимо, – не поддался ее словам некромант. – Достаточно будет…

– Я сама решу, когда будет достаточно, дорогой братец! – опасно понизился голос Зорик. – Так что там с расследованием?

– Для Найрока больше нет угрозы, – уклончиво ответил Кристиан.

– А для тебя все еще есть, – пригрозила она, склоняясь к нему ниже. – Все еще есть.

– Женщина, покушавшаяся на студента, была убита этой ночью. Она мстила за своего сына, осужденного и казненного по обвинению Лоруса Найрока.

– Она ранила тебя? – Зорик ласково взъерошила его волосы.