Тьма и пламя

Всегда так делала, сколько Кристиан помнил. Но сейчас не было желания ворчать или уворачиваться от этой ласки.

– Ее слова били больней, – вздохнул он. – Но главное, мальчишка в безопасности.

– Я хочу, чтобы и ты был в безопасности. Ты слаб. И вновь так рискуешь. Пора это забыть.

– Забыть что? – с удивлением посмотрел на нее Кристиан.

– Что тебе больше не для кого жить. Сейчас ведь все иначе? И тебе придется объясняться уже не мне. Не хотела бы я оказаться на твоем месте, – предупреждающе проговорила Зорик, потрепав его по небритой щеке, как ребенка.

Глава 35

Сон не шел к нему. Приведя себя наконец в порядок, Кристиан тряхнул головой, убирая с глаз влажные после душа пряди волос. Он надел чистую рубашку, застегивать не стал, пошевелил плечами, проверяя ощущения. Боль практически исчезла, и затянувшаяся рана доставляла лишь некоторый дискомфорт. Зорик не послушалась, истратила слишком много. Но выбраться из ее цепких рук было делом невозможным. Не отпустила, пока не «спасла». На скуле все же остался тонкий шрам от пореза.

Кристиан остановился у окна. Спрятав руки в карманы брюк, он смотрел на ночной двор. Тихо. Безмятежно. Только мысли метались, не давая покоя. Теперь ему есть ради кого жить. Так сказала Зорик? Теперь есть тот, благодаря кому хочется устоять на краю. Есть свет и есть тепло. Холод и мрак отступали. Втягивали свои когти. Прекращали терзать его душу, стоило подумать о той, что находилась где-то в другом конце замка. Спит? Наверняка нет. Ему хотелось, чтобы не спала. Чтобы хотела увидеть его так же сильно, как и он ее.

Медальон на груди Кристиана блеснул металлом в свете яркой луны. Он поднял руку и коснулся артефакта. Несколько печатей проявилось на полу, приходя в движение. Еще мгновение – и знакомый силуэт возник в их свечении, походя на призрак. Темные потоки волос покрывали плечи и спину, контрастируя с белоснежной ночной сорочкой. Трин была возмущена, руны проступили на руках, которые Кристиан придержал за запястья, ощущая, насколько они горячи. Тьма и пламя – странный союз. Но сейчас не хотелось рассуждать об этом.

– Ты… – Ее дыхание участилось.

– Я. – Улыбка тронула его губы.

Злилась. И оттого выглядела еще желанней. Пусть злится. Он не хотел видеть ее слез. Никогда. И никогда не хотел быть причиной их.

– Ты снова пострадал? – Трин приподнялась на цыпочки, пытаясь ближе увидеть его лицо.

– Скорее моя рубашка.

Кристиан коснулся ее губ легким поцелуем.

– Еще и шутишь?

– Я устал быть серьезным, Спичка.

Ладони Рэйвана скользнули по ее рукам вверх, опускаясь на плечи.

– Ты ведь не с управляющим подрался?

– Нет, – усмехнулся он. – Просто споткнулся. В городе темно. Дороги толком не видать. Нужно будет написать королю, чтобы сместил с должности Улхара, раз не может развесить фонари.

Трин поджала губы, которые ему вновь захотелось поцеловать. Хотелось касаться ее. Ощутить нежность кожи под пальцами и прохладу шелковых волос.

– Останешься, – тихо произнес Рэйван.

Вопрос или требование? Была ли разница? Сердце Трин учащенно забилось.

– Останусь. – Она произнесла вслух? Или мысленно?

Теперь она стояла перед ним, пытаясь скрыть смущение. В теплых отблесках свечей и горевшего камина казалась нереальной. Прекрасной… Кристиан склонил к ней голову и взял девушку за подбородок. Поцеловал, едва касаясь и будто проверяя, не собралась ли бежать прочь.

Словно читая его мысли, Трин рискнула обнять Кристиана за шею. Волосы его все еще были влажными. От него пахло так знакомо. А тепло тела обволакивало, кружило голову. Теперь сама прижалась к его губам, тем самым подтверждая молчаливое согласие. Вместо печати… Так сказал он когда-то.

Кристиан ответил, и на этот раз поцелуй был далеко не нежным, а зовущим, требовательным. И он никак не мог насытиться им. Всплеск силы, вызванный новыми, неизвестными чувствами, хлынул по венам, наполняя Трин до кончиков пальцев. Свечи вспыхнули ярче. И стихия принялась рисовать золотом по ее телу, выводя замысловатый рисунок. Превращала волосы стихийницы в огненные потоки. Кристиан окунул руки в сверкавшие пряди, рассыпавшиеся по спине Трин. Она горела солнцем в его объятиях и согревала своим светом, не причиняя боли.

– Ты прекрасна…

Он спустил с плеч бретельки ее ночной сорочки, позволяя невесомой ткани упасть к ногам. Повторяя золотой рисунок, провел кончиками пальцев по ложбинке между грудями, чувствуя биение сердца. Оно стучало так сильно, что заглушало его собственные мысли.

– Ты тоже… – прошептала Трин, отзываясь на ласку.

Она едва касалась его обнаженной груди ладонями. Будто все еще боясь ранить своей силой и обжечь. Трин сняла рубашку с Кристиана, бросая вслед за собственной сорочкой. Осмелев, неумело гладила плечи и спину жениха, любуясь игрой мышц. Такой отклик еще больше разжег его желание. Кристиан смотрел на ее лицо, пылающее от избытка эмоций. Боги… Как же она прекрасна! И принадлежала ему. Только ему. Всегда.