Тьма между нами

Наконец Дженна с верхнего этажа, из отдела поддержки местного малого предпринимательства[30], достает из стола заветный провод. Я хватаю его и, забыв поблагодарить, кидаюсь в свободную переговорную, где дрожащими руками подключаю телефон к сети.

Тележку с сегодняшними поступлениями я спрятала в дальнем конце библиотеки, чтобы разобрать позже. Сейчас мне не до книг. Телефон отключился, и пока его экран вновь не загорается, время тянется невыносимо медленно. Судорожно ввожу пароль и жду. На экране уведомление! Сердце заходится в бешеном ритме. Однако разочарование не заставляет себя долго ждать: сообщение не от сына, а из больницы по поводу пропущенного приема у стоматолога.

С момента нашей последней встречи у него дома прошло восемь дней. Я не раз пыталась дозвониться, заваливала его письмами и сообщениями… Он не отвечал. Даже поехала на поезде в Лестер, чтобы подловить его на работе, но секретарь сообщил, что он взял отпуск «по семейным обстоятельствам». Снова идти к нему в дом я не решаюсь: невыносимо видеть женщину, которая имеет наглость называть себя его матерью.

Наверняка молчание сына — ее рук дело. Так и вижу, как она ревет напоказ, и дорогая подводка струится по обколотому ботоксом лицу, словно у зловещего клоуна. Так и слышу, как она ноет, что он разочаровал ее, отправившись на поиски настоящей матери без благословения. Что за тупая стерва! Моему сыну не требуется разрешение! Как у нее вообще язык повернулся спросить, зачем он меня нашел? Зачем он до сих пор торчит в ее доме — вот о чем надо спрашивать.

Гнев пожирает меня изнутри, когда я представляю, как Джейн слезами и жалобами удерживает около себя моего сына. И хуже всего то, что Дилан ведется на этот эмоциональный шантаж, потому что боится ее расстроить. Он — жертва, пешка в чужой грязной игре, как и я. Мы не хотим никому причинять боль и, пытаясь сделать других счастливыми, жертвуем самым важным.

Скучаю по Дилану так же остро, как два десятилетия назад, когда Мэгги отняла его у меня сразу после рождения — а может, и сильнее, потому что успела узнать. Только начала ощущать себя матерью, как снова потеряла свое дитя…

Меня выворачивает наизнанку от одной мысли, что мы с ним, возможно, больше никогда не увидимся. Чтобы немного унять тоску, залезаю в телефон и перечитываю его старые сообщения. Их не так уж и много, однако даже этих крупиц с лихвой хватило, чтобы заполнить в душе зияющую пропасть размером с Большой Каньон. Я пишу ему в последний раз. Это крик отчаяния. Я готова на все, лишь бы вернуть его. И если у него осталась хоть капля любви или сострадания ко мне, он ответит.

— Всё в порядке, Нина? — раздается голос Дженны у меня за спиной.

Вздрагиваю, потому что, углубившись в свои мысли, не слышала, как она вошла.

— Да, всё в норме, — отвечаю и смахиваю слезы.

Ложь настолько очевидна и неубедительна, что она предлагает:

— Может, выпьем по чашке чая и ты мне все расскажешь?

— Нет, нет, я в порядке, спасибо. Просто проблемы с мамой.

Коллеги знают о «слабоумии» моей матери и проявляют сочувствие. Вообще-то мне не нравится, когда меня жалеют, однако иногда — как, например, сейчас — я разыгрываю эту карту в собственных интересах.

Дженна кивает.

— Ладно. Если что, приходи, — добавляет она и оставляет меня в покое.

Снова проверяю электронную почту, даже в папку со спамом на всякий случай заглядываю; просматриваю все мессенджеры — пусто. Дилан не отвечает.

Пора возвращаться к работе. Когда я спускаюсь на первый этаж, у меня перед глазами безо всякого предупреждения всплывает лицо Мэгги. Зажмуриваю веки и сжимаю кулаки, заставляя ее исчезнуть. И вдруг осознаю, что весь этот кошмар начался с ее лжи, когда она отобрала у меня ребенка. Она — причина нашей разлуки с Диланом. Она — вершительница моих страданий. Придумав уплотнение в груди, Мэгги обманом вытянула из меня сочувствие, заставив забыть о ее мерзких злодеяниях. Какая же я идиотка! Она крутит мной точно так же, как наглая самозванка Джейн — моим сыном. Нами манипулируют. И мы ведемся, потому что и он, и я — добряки с огромным сердцем.

Теперь с меня хватит. Пора напомнить Мэгги, где ее место. Несмотря на ее жестокость и эгоизм, несмотря на всю ту боль, которую она мне причинила, я нашла в себе силы заботиться о ней. Но они иссякли. Довольно. Отныне мы просто живем под одной крышей. И она значит для меня не больше, чем ставни, которые скрывают все, что происходит внутри, или половицы, поскрипывающие у меня под ногами, или разделяющие нас двери.

Пришло время расплаты.

Глава 70 Мэгги

По тому, как Нина открывает дверь в мою часть дома, я понимаю, в каком она настроении.

Если она кричит: «Привет», — значит, все хорошо. Когда спрашивает: «Есть кто наверху?» — вроде как шутит, — стоит готовится к резкостям. Если просто окликает меня по имени — будет сидеть насупившись весь ужин и быстро отправит меня обратно наверх. А когда дверь отворяется без единого слова — жди беды. У меня нехорошие предчувствия.