Тьма на ладони

— Не скажи. Академическая система в Штатах японской не чета! Это у нас сдаешь дипломы один за другим как заведенный — и получаешь автоматом магистра, а затем и кандидатом становишься. В Америке дело другое! Там сперва кладешь год-два на магистратуру, потом еще лет пять-шесть на аспирантуру. Но главное — это совершенно разные уровни подготовки. Средний японский профессор по сравнению с американским магистром — все равно что пиво: и на пять процентов не тянет. Японцев, претендующих на кандидатскую степень, и так по пальцам пересчитать, а из них половина еще и вылетает в процессе учебы. Вот и выходит, что японский кандидат наук — существо слишком редкое, чтобы его не помнили. Тем более если он у них еще и лекции читал…

— Ого. Здорово вы в этом разбираетесь, шеф!

— Это все Какисима. Его уроки.

— Директор Какисима?

— Он самый. Он, правда, в Колумбийском университете стажировался, в Нью-Йорке. Но в свое время подумывал бросить фирму и поступить в аспирантуру…

Болтая в трубку по-английски, к стойке вернулся Майк. Из его речи я не понял ни слова. Наконец он отключился и повернулся ко мне.

— Отец сказал, три-четыре старых знакомца в Беркли еще работают, — сообщил он. — Обещал спросить, скоро сам перезвонит.

— Уж прости, что напрягаю…

— Да ну, не бери в голову.

— Ну ладно, пока мы ждем, вот тебе мой вопрос. На самом деле, я бы сам не догадался в «паспорт» компании заглянуть. Но раз уж ты у нас такой спец по недвижимости, почему сразу не проверил, что у них в регистрации написано? Он жизнерадостно рассмеялся:

— Да я, понимаешь, теоретик все больше. А на практике, можно сказать, тугодум. Как-то и в голову не пришло…

— Ну вот. А мне из-за тебя на сестричкином мотоцикле пришлось кататься!

— Ну, стихийные бедствия — штука непредсказуемая. С каждым может случиться… Так, значит, бумаги ты уже видел?

— Видел. Ты был почти прав: это здание приобретено в ипотечный кредит за десять с половиной миллиардов[33].

— Ну да. Только я одного не понял. Что такое «Тиоэфу»?

— Да я и сам не пойму. В этой стране, видишь ли, названия из иностранных букв официально не регистрируют. Всё заставляют в катакану переделывать. И чтоб ни точек, ни запятых… Похоже, это какое-то сокращение — «Т. О. F.» или вроде того. Я завтра на работе в справочнике посмотрю.

— Погодите! Вы о чем? — вклинилась Охара.

— Да мы тут документы на недвижимость проверяли, — улыбнулся ей Майк. — В девяностом году это здание приобрела фирма «Ёсинага». В ипотечный кредит с пометкой «Тиоэфу». Как и сказал наш дядя—за десять с половиной миллиардов. Но уже через три года старую сумму кредита перечеркнули, под ней вписали новую. С той же самой пометкой — «Тиоэфу». И здание стало стоить уже тринадцать миллиардов[34]. И это в девяносто третьем, когда все цены на недвижимость обвалились, как в пропасть!

— Но что это значит?

— Вот об этом я и хотел спросить у Майка, — вздохнул я. — Ей-богу, в этой исправленной сумме какой-то подвох…

— Ну, еще бы! — поддакнул Майк. — Если это не подвох, то что вообще такое подвох? Заметим, что и дефолт, и обвал цен начались примерно тогда же!

— Так, и что же получается?

— А то и получается, что дело пахнет криминалом. Два с половиной миллиарда иен[35] ниоткуда возникли!

— М-да… — пробормотал я, и тут зазвонил телефон.

Односложно отвечая, Майк принялся торопливо записывать что-то на бумажку. Наконец он поблагодарил собеседника и выключил трубку.

— Ну что, нашелся один! Мужик, который у этого Ёды был «эдвайзером»… Как это по-здешнему — завкафедрой, да? Тед Элмс. С отцом, похоже, на короткой ноге. Говорит, что, пока не спит, будет ждать звонка. Сам поговоришь?

— Да ты что? Я по-английски ни в зуб ногой! Охара протянула руку:

— Ну, давайте поговорю! Все-таки я получше Майка в ситуации разбираюсь…

У меня отвисла челюсть. До сих пор я ни разу не слышал, чтобы Охара разговаривала по-английски.

Заглядывая в бумажку, она как ни в чем не бывало набрала номер, выждала несколько секунд — и затараторила на таком английском, что я чуть не свалился с табурета.

Глядя на меня, Майк покатился со смеху.

— Если будет сдавать на «Тоэйк»[36], баллов восемьсот пятьдесят отхватит, не напрягаясь!

— «Тоэйк»? А сколько там максимум?

— Девятьсот девяносто. Но для учебы и работы в Штатах достаточно семисот.

Болтая по телефону, Охара то и дело смеялась. Похоже, нашла с собеседником общий язык. Вплоть до шуток. Предоставив дело ей, я попросил еще пива.

— Послушай, Майк!

— Да?

— Должен признать, что ты ужасно симпатичный молодой человек. Аж страшно делается.

— Сейчас от скромности помру… Но, если честно, я такой далеко не со всеми.

— Но с нами ты возишься, как наседка с цыплятами. С чего бы, а?

— Да как тебе сказать… По-моему, мы с тобой одного племени.

— Одного племени?

— Ну да. Я от здешнего народу по цвету отличаюсь. Вот и ты такой же. Я, конечно, не о цвете кожи говорю. Ты внутри по цвету другой.

Он налил еще пива и мне, и себе. Охара продолжала трещать по-английски, как заправский радиодиджей.

— Кажется, заканчивают, — наконец сказал Майк.