Тьма над Петроградом

Русские редко посещали его ресторан. Кто побогаче, ходили в русские рестораны – там подавали черный хлеб, икру и водку, а также расстегаи и бараний бок с гречневой кашей. Подавали там русские официанты в красных шелковых косоворотках и пели русские певицы под балалайку. Обнищавшие же эмигранты толклись на Монмартре в кабаках самого низкого пошиба. Нет, русские редко посещали ресторан мосье Жано.

– Давненько мы с вами не встречались! – оживленно заговорил Горецкий, поднимая бокал и придирчиво разглядывая вино на свет. – Месяцев пять или больше…

И поскольку Борис ничего не ответил, он молча отпил из бокала.

– Перед отъездом я рекомендовал вас мэтру Ленуа, – снова начал Аркадий Петрович. – Вы работаете у него в конторе?

– Работал… некоторое время, – нехотя ответил Борис, – потом настали тяжелые времена, и мэтр уволил половину служащих.

– Куда же вы устроились?

– Так… немного пописываю в одну русскую газетку… платят мало и нерегулярно… еще у генеральши Зубовой… у генерала отнялись ноги, и я вожу его в кресле на прогулку… Да и то эта работа, кажется, скоро сойдет на нет…

– Что же случилось? – участливо осведомился Горецкий.

Борис допил вино из бокала и ответил, криво усмехаясь:

– Племянница генерала… она захотела брать у меня уроки музыки.

– Музыки? – От удивления Аркадий Петрович так сильно взмахнул руками, что у него слетело пенсне. – Музыки? Но ведь вы, насколько я помню по Константинополю, играете, конечно, на фортепиано, но не настолько хорошо, чтобы давать уроки. Или племяннице генерала все равно? – прищурился Горецкий. – Хоть фортепиано, хоть латынь, хоть греческий, хоть танцы?

– Вы угадали, – вздохнул Борис, – не смотрите так осуждающе, я сам себе противен. Здоровый, крепкий мужчина, пробавляюсь мелкими заработками, инвалида в кресле вожу…

– Вы обязательно должны закончить курс, – строго заговорил Горецкий, – иначе так и будете перебиваться…

– Да кто вам сказал, что, прослушав лекции в Сорбонне, я смогу найти себе работу? – Борис повысил голос: – В стране ужасное положение, хорошо живут только те, кто сумел нажиться на войне. Ветеранам-французам платят крошечную пенсию, простой народ озлоблен, а тут еще мы, русские, свалились им на голову со своими проблемами!

– Выпейте еще и успокойтесь, – примирительно заговорил Горецкий, – не все так плохо.

– Понимаете, выяснилось, что я совершенно ничего не умею делать в мирной жизни, – начал Борис более спокойно, – только воевать, выпутываться из опасностей, выживать…

– И соблазнять молоденьких девушек, – смеясь ввернул Горецкий. – Кстати, племянница генерала очень хорошенькая?

– Если бы вы ее видели, вы бы не спрашивали, – буркнул Борис, – и вообще, дело совершенно не в этом!

– Право, не нужно сердиться, Борис Андреич, думаю, что скоро для вас наступит хорошая полоса, – заговорил Горецкий, как только официант убрал пустые тарелки. – А я сейчас вас порадую. Только что я вернулся из Брюсселя, но до этого заезжал в Берлин.

– Вы видели Варвару? – встрепенулся Борис.

– Разумеется, и передал им с Петром подарок к свадьбе, – улыбнулся Аркадий Петрович.

Венчание сестры состоялось в Берлине три месяца назад. Борис не смог приехать, совершенно не было времени, но зато он послал сестре все деньги, что у него были, с наказом обязательно купить белое платье и фату, и чтобы все было по правилам…

– Я привез вам письмо от сестры и вот. – Горецкий положил на стол фотографию.

Борис схватил ее и впился глазами. Свадебный снимок. Варя в белом платье, все как полагается, Петька держится молодцом, крепко стоит на ногах, никто и не поймет, что у него протез.

– Кроме этого, Варвара Андреевна просила меня еще передать на словах, что она умоляет вас не присылать им больше денег. Она чувствует, что вы тут бедствуете, вам нужно устраивать свою жизнь, а у них как раз все более-менее наладилось. Она работает в клинике профессора Герхарда, мужу тоже обещали работу.

«Муж? – Непривычное слово резануло слух. – Какой муж? Ах да, Петька теперь Варин муж…»

– Они – моя семья, – сказал Борис, не отрывая глаз от фотографии, – кроме них, у меня никого больше нет…

Принесли заказанную пулярку. Борис спрятал непрочитанное письмо в карман и посмотрел на Горецкого в упор:

– Что ж, выкладывайте ваше предложение. Ведь не просто так вы кормите меня обедом. Откровенно говоря, я сейчас в таком положении, что соглашусь на все, что угодно.

Однако деловой разговор Аркадий Петрович начал только за кофе.

– Не скрою, Борис Андреевич, что имею на вас некоторые виды. Не скрою также, что дело, которое вам поручат, очень опасное. Однако прежде чем спрашивать вашего согласия, я должен хотя бы немного ввести вас в курс этого дела.