Тьма под каблуком

– Обсмеют тебя из-за нее. Она же глупая и даже в школе не училась. Артистка улиц, блудница не иначе. От нее только глупые людские частушки можно услышать. – Ворчал мужчина.

Резкий ветерок принес обрывок мелодии в комнату, и по холодным телам мужчин пробежалось тепло, как ласковая рука матери, погладило их спины и также резко исчезло. Собеседники переглянулись и посмотрели в сторону окна, шелковая занавеска едва шевелилась. Мир стремительным шагом направился в сторону балкона и открыл дверь, в комнату ворвалась лавина энергии и мелодия. Тело почувствовало тепло и нежность. Давно мертвое тело оживало, а сердце с каждой новой буквой песни начинало биться чаще…

– Источник… – Успел выдохнуть Мир, прежде чем разум провалился в доселе незнакомые нежные чувства.

…

Цепи вяло позвякивали в тишине камеры. Заключенный старался не шевелиться и не тратить силы, накопленные таким трудом. Если бы не эта провинившаяся девчонка он бы давно высох и превратился в мумию. Эти вампиры всю кровь из него выпили. Его не интересует маленький вампиренок, что не растет и должен остаться незрелым мальчишкой. Это ведь ЕГО кровь лакают!

Его мысли были сейчас только о новой встрече с той девчонкой Ириной, да хоть с Марусей лишь бы живая кровь! Вот накопит он силы и сбежит на вольные просторы. Отсидится где-нибудь полгодика и опять на заработки пуститься. К демонам больше не полезет! Очень много на их усмирение сил уходит.

Сквозь небольшое окошко под потолком проник свежий воздух, разгоняя затхлость помещения. Проказник принес какой-то слабый звук и целенаправленно двинулся к заключенному. Дарк не успел даже подумать, а его сердце уже трепетало, наполняясь силой, жизнью, энергией… Цепи больше не держали его руки, а для мага простая стена это все равно, что картон…

Но кто тот что «напоил» его тело силой? Прячась на крыше, он полз на звук голоса – это было его ошибкой. Сила звука окутывала его и завлекала, по телу носились приятные мурашки, как от ласки женщины… нет, не просто бабы, а любимой и единственной. Стряхивая с себя наваждение и преодолевая Зов, он увидел девушку, окутанную лунным светом. Она стояла напротив парня вампира и, смотря в его глаза, пела.

Так, увидел своего спасителя? А теперь деру к землям Двуединых!

…

В зеркале отражалось бледное нечто с кругами под глазами и осунувшимся лицом. Страхолюдина в ночнушке уже битый час сверлит во мне дыры и мешает думать.

Наставница Ирина запрещала мне петь и говорила, что голос это мое оружие и погибель. Но иногда сидя где-то в поле после длинной дороги она просила спеть, и я напевала, тихо почти шепотом. Ирина молодела на глазах и наполнялась силами. Странный дар, но сделать я ни чего не могла, поэтому на людях ни когда не пела что-то от души.

Теперь понимаю, почему мне лучше держать рот на замке. Это же просто ужасно быть семнадцатилетней девушкой, но в зеркале видеть сорокалетнюю бабу. Еще напрягает эта тишина в спальне. Проснувшись, я долго выбиралась из кровати и осматривала помещение. Маленькие пуфики и одно кресло, не считая кровати, встретили меня молчанием. Что творилось на охоте? Помню плохо. Но вот, что песня вытягивала из меня тепло – четко осталось в памяти.

Ладно, хватит попу просиживать, пора разбираться, что и как. Добравшись до окон, я увидела решетку. Дверь порадовала своейнеоткрываемостью. Получается, что променяла одну тюрьму, на другую.

Солнечный луч ударил по глазам, и я поморщилась. По телу пробежала нега, и меня пробил озноб. Я вдруг четко поняла, что нужно моему холодному телу. Завалившись в ванну, наполнила огромное углубление водой и открыла все шторки, и окна что вообще были. Летний ветер влетел в комнату и пронесся по освещенному помещению, закованному в мрамор. Мое тело тут же откликнулось на природную энергию и стало наполняться теплом. Правда, в душе оставался некий комок снега.

Лежа в воде – я думала. Как уличная актриса я всегда свободна, как девушка – хочу любви. Только не знаю, как совместить все мои желания. А может не заморачиваться по поводу любви? Ну, кто меня возьмет в жены? Не готовлю, с уборкой не дружу, собственного угла нет, бедная… Так, откинем жалость к себе родимой и… пойдем дальше спать. У меня все еще кусок льда в груди и усталость смертельная.

Только я заползла под теплоеодеялко, как дверь открылась и… Мир – нарисовался. Кто бы еще?!

– Проснулась. – Клыкасто улыбнулся кровопиец…

А мне все равно! Отвернулась от фигуры, что излучала флюиды и уткнулась носом в подушку. Если уж снизошел до меня королевич, значит – нужна я ему не просто так. Мои пальцы вцепились в подушку, когда в душе появилось одиночество. Нет, изображаем спящую и игнорируем внезапное благородство вампира.

– Почему ты не сказала, что являешься Слезой Смеха? – Он ходил где-то близко. Его голос был слишком равнодушным и даже с толикой радости.