Тьма. Рассвет Тьмы

Он проснулся за два часа до восхода, разбуженный шорохом ног вокруг. В лагере проводилась последняя смена ночной охраны. Третья сотня занимала посты, воины второй расходились по свободным палаткам, укладываясь спать. Трэрг вышел на окраину лагеря и подошел к одному из десятников старой смены, осторожно вкладывающему в ножны меч так, чтобы не издавать лишнего шума.

— Как прошло дежурство? — Шаман сквозь морок всмотрелся в пустыню, — появлялись ли к’Зирдские воины?

— Дважды проходил крупный тумен, — негромко ответил десятник, коротко отсалютовав Трэргу. Он указал рукой направление: — Вон там, в четверть лиги от нас, не дальше. Думаю, около трех тысяч сабель. Сначала прошли с запада на восток, полчаса назад вернулись по своим следам обратно. Еще мелкие отряды мелькали несколько раз, но далеко, в темноте толком ничего не разобрать. — Воин поежился от ночного холода: — Пусть Мирадис Искусный пошлет вашей смене спокойное дежурство.

Они обменялись кивками, и десятник ушел. Трэрг занял его место и задумался, оглядывая окрестности. Слова Великого Кэлорна все чаще всплывали в памяти. Почему он назвал его Королем? Что такого важного должен был поведать ему Ломенар? Кто эта загадочная помощница, что должна обрести второй медальон, где она может быть и обрела ли она его или еще нет? Шаман взял в ладонь тускло светящийся медальон и несколько мгновений разглядывал его. И самое главное, стоит ли влезать во все эти дрязги Людей и Некромосов? Дела Людей далеки от народа Орков, особенно сейчас, перед лицом грядущего нашествия песочников. С другой стороны, если некромант убил его родителей, то может статься, что он узнает о существовании Трэрга рано или поздно. И, судя по словам Кэлорна, не будет этому рад. А значит, велика вероятность, что некромос захочет завершить начатое тридцать лет назад, и к этому лучше быть готовым. А как можно серьезно подготовиться к тому, о чем ничего не знаешь? Но каким образом ему узнать обо всем, что происходило тогда и происходит сейчас, если некромант уничтожил всех, кто мог бы что-то объяснить? Вновь на первый план выходит та неизвестная, которую умирающий Кэлорн просил не судить строго. Не судить? За что такое он мог бы осудить кого-то из рода Людей, в чем нет ее вины…

Шаман покачал головой, погруженный в свои мысли. Он вырос в народе Орков, сердце его — сердце Орка, и все, что он помнит, связано только с Орками. Человеческий род абсолютно не интересовал его до того самого дня, когда отец, Трорг Дробящий Кулак, и шаман клана, Гнурд Пронзительный Взгляд, которого Трэрг почитал не меньше отца, отправили его искать Врата в Смерть. Что ему до какой-то человеческой женщины, к чему ему осуждать ее? По всему выходило, что она имеет некое косвенное отношение к смерти его человеческих родителей, которых он и не помнил вовсе. Видимо, Кэлорн предостерегал его от поспешной мести, полагая, что Трэрг жаждет расплаты. Тогда, получается, женщина эта должна быть довольно немолодой, а то и вовсе преклонных лет. Однако это ничем не облегчает задачу. Не может же он обойти всех человеческих старух, показывая им медальон! В довершение всего Трэргу никак не удавалось настроиться на энергию медальона. Едва ощутимая, она была слишком… он даже затруднялся четко определить, в чем крылась загвоздка… слишком мягкой и ласковой, что ли… одним словом, абсолютно чуждый ему вид магических потоков. Воспроизвести ее Трэргу никак не удавалось. Это было очень похоже на то, как в детстве он пытался повторить за дядей Гнурдом плетение целительного заклятья, но так никогда и не смог этого сделать. В те мгновения от Гнурда Пронзительный Взгляд исходила энергия, очень похожая на излучение медальона, такая же теплая и добрая, словно материнские объятия Мрарды.

С рассветом мимо окутанного мороком лагеря один за другим прошли несколько к’Зирдских отрядов. Разные по численности, они следовали в различных направлениях, но непременно в сторону границы песков. Сопоставив рассказ десятника и свои собственные наблюдения, а также учтя то, что и первые две смены ночной стражи видели хоть какие-нибудь силы песочников, Трэрг пришел к выводу, что сударь Румака избрал единственно верную тактику движения через пустыню. Если бы караван продолжил путь ночью, то, учитывая частоту перемещения змеиных языков, они неизбежно столкнулись бы с вражескими силами, причем неоднократно.

За три часа до полудня лагерь был свернут. Волшебники тщательно проверили нанесенные на борта фургонов ледяные тотемы, защищающие скоропортящийся товар от губительного воздействия жары, и обновили те из них, что начали выдыхаться. В последнюю очередь был снят морок, и караван отправился в путь. Трэрг нехотя занял свое место на козлах фургона, прячась под тентом от лучей поднимающегося к зениту солнца. Его настрой не укрылся от внимательного взгляда сидящего рядом Румаки.

— Я вижу, мой друг, вы скучаете по седлу боевого скакуна, — улыбнулся торговец, — смею вас заверить, что сидеть на лавке осталось недолго! — Он загадочно прищурился и более этой темы не касался.