Тьма. Рассвет Тьмы

— Все просто: он умен, — ответил торговец, — и понимает, что опасаться ему надобно в первую очередь своих, а не чужих. Несмотря на сверх всякой меры раздувшееся тщеславие, немалую зависть и ту еще алчность, наш дражайший тхи-хан отлично понимает, что все то положение, которое у него есть сейчас, целиком и полностью зависит от желаний и настроений хана Кил Им Паха. А всемогущему хану он интересен лишь тем, что, во-первых, торговлею своею приносит солидный доход, что, кстати, само по себе еще не есть исключительная ценность — в том же Чхон Чхун Кине хватает смекалистых торговцев. Гораздо более хан ценит нашего беспримерно преданного друга за умение достать какую-нибудь диковинку, которой можно похвалиться перед подданными, а самое главное, перед соперниками.

— И диковины эти тхи-хан разыскивает через вас, — закончил мысль торговца Трэрг.

— Совершенно верно, — Румака весело кивнул, — ведь пустыня бедна, и все, что змеиные языки не могут добыть в песках, они получают либо торговлей, либо грабежом и набегами на земли Людей или Орков. Обычно то, что ищет мой дражайший к’Зирдский друг, не является для меня чем-то трудно достижимым. А кроме того, Хин Ер Фах оказался на редкость не сообразителен в торговом деле. За все эти годы он так и не освоил это искусство. Ему можно смело доверить добычу информации о спросе-предложении и ценах конкурентов, но едва наш тхи-хан решит заняться торговлей самостоятельно, не пройдет и двух лет, как он останется ни с чем. И, надо отдать ему должное, он это понимает. Как я уже упоминал, Хин Ер Фах далеко не глуп.

— Потому он привел отряд для защиты каравана, — подытожил Трэрг. — Разграбить нашу колонну и единожды получить все гораздо менее выгодно, чем иметь стабильный доход. Ваш змееязыкий друг умеет смотреть в будущее. — Шаман улыбнулся. — Рано или поздно война начнется и закончится, и значение торговли вновь возрастет.

— Вы абсолютно правы, милорд! — согласился с ним Румака. — К тому же он не остается внакладе: за каждую сотню воинов я плачу ему два золотых, за каждую арендованную лошадь — десять серебряных монет. И все это не считая той доли, что причитается ему от продажи моего товара, плюс серьезные скидки, что получит он сам.

— Сиятельный тхи-хан решил побаловать себя деликатесами? — Шаман иронично усмехнулся. — Или, если я правильно понял его природу, это будут дары своему покровителю?

— В самую точку! — Торговец весело хмыкнул. — Наш дражайший Хин Ер Фах уже изъявил желание приобрести содержимое одной из моих повозок целиком, вместе с фургоном, на который нанесены ледяные тотемы. Видимо, он рассчитывает освежить милость великого хана в эти нелегкие для торговли времена.

— Но, насколько я понимаю, после этой поездки вы более не будете снаряжать караваны? — уточнил Трэрг.

— Какое-то время не буду, — подтвердил Румака, — и думаю, что не будет никто. Теперь торговля возобновится только после войны, не важно, выйдет она за пределы Ратхаш или нет. Мы с Диласеном подумываем перебраться на побережье и поработать с вакрийскими купцами, пока все так или иначе не разрешится.

— И, даже несмотря на это, ваш бесценный змееязыкий партнер не решился на предательство, — отметил шаман, — чем же он руководствуется, по вашему мнению?

— Ну… — торговец пожал плечами, — заглянуть в его голову не в моих силах, но, полагаю, немалую роль играет то, что лучезарный тхи-хан хорошо помнит обстоятельства, при которых произошло наше знакомство. Ведь тогда воинство к’Зирдов тоже было неисчислимо и также считалось непобедимым. А чем все закончилось? — Он замолчал и, печально поморщившись, добавил: — К сожалению, сейчас настали другие времена. Мир Людей разобщен, и одним Великим Богам известно, к чему приведет нас расползающаяся по человеческим умам тьма!

— Но Хин Ер Фах все же допускает возможность поражения орд хана Кил Им Паха? — спросил шаман.

— К’Зирды народ трусливый, — пожал плечами Румака, — думается мне, каждый из них в глубине души допускает такую возможность. Недаром перед серьезными битвами колдуньи песочников опаивают своих воинов отваром из колючек коры суховея. Это зелье дурманит их разум, вводя в исступленье, иначе храбрецы дадут деру с поля боя при первых же признаках серьезной опасности.