Тьма. Рассвет Тьмы

Оазис представлял собой беспорядочное нагромождение юрт разных размеров, облепивших бьющий из глубины песков родник. Выход подземной влаги был довольно сильным, и поросшая невысокой растительностью территория оазиса в самом широком месте достигала длины в один быстрый перебег. От источника кривой паутиной тянулись узкие змеи арыков, теряясь в дебрях грязных юрт, дороги и тротуары заменяло хитросплетение тропинок, протоптанных тысячами ног среди растущих прямо из песка пустынных деревьев. Впрочем, Трэрг скорее бы назвал эти растения древесной травой.

Суховей, единственный представитель растительного мира бескрайней Ратхаш, больше всего напоминал не имеющую листьев виноградную лозу, спутанную в беспорядочный серо-желтый клубок, высотой едва достигавший человеку до колен. Только вместо одного корня сие детище пустыни имело их великое множество, что и делало суховей чем-то похожим на заросли деревянной травы. Не толще шага в поперечнике, в длину такое дерево могло достигать и десяти размахов, стелясь по плотному песку оазиса подобно свернувшейся в кольца змее. Ближняя к поверхности часть суховея имела толстую гладкую кору, которая при минимальной обработке годилась в пищу, при условии, что ты к’Зирд или его конь. До второй половины растения влага доходила гораздо хуже, и в средней части стеблей (или стволов?) на коре образовывались длинные и острые, словно портняжные иглы, колючки, в которых дерево пыталось запасать хотя бы малые крупицы воды. Однако и это ухищрение помогало суховею недолго. Растение обладало весьма интенсивной скоростью роста, и вскоре верхние части спутанных в корявый клубок колючих стеблей оказывались настолько далеко от корней, что и вовсе переставали получать влагу. Поэтому верхушка суховея всегда была мертвой и ломкой, и частые песчаные бури срывали засохшие вершки и целыми коврами, утыканными острыми колючками, гоняли их по пустыне. Хорошо прокаленные несколькими месяцами скитаний по знойной Ратхаш, колючки таких перекати-поле ценились к’Зирдскими колдуньями, варившими из них различные зелья. Остальная же часть суховея годилась разве что на костер.

Быстро утомившись кружить по узким песчаным тропкам, Трэрг приловчился просто перешагивать через колючую кишку суховея, изрядно сокращая путь к местным торговцам. Собственно, нехитрой торговлей здесь занимался каждый. Возле любой юрты была расстелена донельзя грязная циновка, на которой сидящий рядом подросток или старец разложил свой товар. Ассортимент особым разнообразием не отличался: коричневатая вода, к’Зирдская пища, отрезы грубой ткани, веревки, кое-какая утварь, деревянные украшения, выкрашенные сильно пачкающимся красителем в сочно-яркие цвета. Надолго шаман задержался лишь у юрты местной колдуньи, разглядывая выставленные на продажу зелья и жевательные колючки. Полностью лишенные магии, к’Зирдские колдуньи умудрялись путем различных вымачиваний, выпариваний, солений, копчений и только Рыгдард Кровавый знает чего еще изготавливать из колючек суховея различные снадобья. Чаще всего это было чистейшей воды шарлатанство, вроде зелья, повышающего благосклонность богини пустыни Гремучей Змеи-Праматери или жевательной колючки, дающей шанс стать великим ханом мужчине или одной из его жен — женщине. Встречались и более оригинальные варианты, обещающие поглотить чары человеческого мага или вселить ужас в сердце оркского воина. Но среди всевозможной приворотной, отворотной, притягивающей богатство и славу, наводящей и отводящей порчу дребедени можно было найти и довольно неплохие образцы изделий алхимических дел мастериц. Помощница колдуньи, продававшая товар, быстро сообразила, что стоящий перед ней человек сведущ в травничестве, и вытряхнула на циновку содержимое объемистой сумки, предлагая покупателю лечебные зелья, яды и противоядия, и даже знаменитое снадобье хфат-хут, на некоторое время заставляющее к’Зирдского воина забыть о страхе ценой потери трезвомыслия. Покопавшись в товарах, Трэрг приобрел для своего коня связку пропитанных чем-то вонючим жевательных колючек, призванных восстанавливать силы утомившемуся в пути скакуну.

Побродив по оазису, шаман вышел на противоположную окраину и некоторое время наблюдал за неторопливой возней воинов из стоявшего неподалеку лагерем крупного боевого тумена. К удивлению Трэрга, к’Зирды не обратили на него никакого внимания. Конечно, сам факт того, что в стоящем на караванной тропе оазисе появились Люди, не является чем-то невозможным, но эти песочники вели себя так, будто вид наблюдающего за ними человека был для них столь же обыденным, как песок Ратхаш. За полчаса никто ни разу даже не посмотрел на шамана. Трэргу такое поведение змеиных языков не понравилось, и он решил на всякий случай покормить выданного ему коня пообильнее. Мало ли что может произойти, не хватало еще, чтобы вечно голодный к’Зирдский скакун упал посреди боя от недостатка сил.