Тьма сгущается перед рассветом

— Смотри, Гицэ!.. Не вздумай затеять что-нибудь против меня, потому что я тебе тогда устрою пересадку: горб будет спереди! Клянусь печенками всех архангелов… Слышишь? Смотри… А теперь выпьем за то, чтобы ты стал премьер-министром!

Заримба пытался отделаться, уверял, что не пьет, к тому же впереди много дел… Но Думитреску настаивал:

— Ты не крути-верти… Выпей. Не яд же, не сдохнешь…

Заримба молчал.

— Ты пьешь, или я сейчас вот этой бутылкой тебя по горбу… Пей, говорю, и не горюй! А за моих ребят не беспокойся, там все мертво! Это не то, что твой групповод Митреску. Ох, не нравится мне его слащавая физиономия. Трус он, кажется… Но знает уже немало… Надо будет проверить, умеет ли он держать язык за зубами…

Заримба кивнул головой и отхлебнул вина…

Лулу Митреску несколько раз икнул: «Наверное, обо мне где-то говорят!» Он тоже пил, но в отличие от Думитреску выпивал стакан залпом, кроме того, обожал «шприц». Теперь он пил свой любимый «шприц» и закусывал снятыми прямо с гратаря[50]

мититеями. Он обдумывал план действий: позвонить ли снова шефу и узнать толком, как быть дальше, или пойти в отель к Мими, поскольку в кармане еще задержалось немного деньжат… А пока Лулу снова заказал пол-литра белого вина и маленький сифон.

Посетители бодеги вспоминали о расстреле «капитана» железногвардейцев, об убийстве премьер-министра. И хотя в той же утренней газете было напечатано первое краткое сообщение об убийстве студентки Венеты Солокану, почти никто не обратил на него внимания. Но вот в бодегу вошли новые посетители и сообщили, что несколько минут назад по радио было передано экстренное сообщение: новый глава правительства, генерал Аржешяну, приказал расстрелять участников покушения на Арманда Калинеску, сегодня же и на том самом месте, где было совершено покушение. Лулу чуть не подавился мититеем… он чувствовал себя косвенным соучастником.

Когда со стороны вокзала послышались голоса газетчиков, предлагающих «Эдицие спечиалэ», Лулу, не доев мититеи, расплатился и побежал им навстречу. Не верилось, не хотелось ему верить, что казнь состоится. Но все подтвердилось.

Лулу окончательно расстроился. Что же касается его шефа, то он вошел в парикмахерскую сияющий и чуть ли не каждому клиенту выражал свой восторг Действиями нового премьер-министра…

— Можно устраивать демонстрации, стучать по столу, требовать и даже бить стекла для устрашения — это свобода, демократия. Но только не стрелять! Кровопролитие — метод коммунистов! И я сомневаюсь, чтобы участники покушения были легионерами. У коммунистов кругом тайные организации… За них нужно решительно взяться… А будущее еще покажет нам немало. Посмотрите!

XVII

К месту казни со всех сторон стекалась масса людей. Любопытные влезали на крыши домов, на водосточные трубы, устраивались на подоконниках и балконах. Усиленные наряды полицейских с резиновыми дубинками и жандармов, вооруженных карабинами, следили за порядком; в прилегающих к месту казни кварталах и переулках стояли легкие танкетки и войска в касках. Один за другим все легионеры, участвовавшие в покушении на Калинеску, были расстреляны прямо посреди улицы, на том самом месте, где совершили нападение… Исполнение приговора было воспринято публикой как мера, необходимая для обуздания головорезов.

Трупы расстрелянных легионеров не убирали. Префектура полиции Бухареста объявила, что они будут лежать в течение нескольких дней. Рядом, на столбике, была вывешена табличка:

«Так будут наказаны все те, кто посмеет поднять оружие против Герба и попытается сеять смуту в Нации!»

Однако главные организаторы покушения — наместник «капитана» Хория Сима, именовавшийся теперь «главнокомандующим легионерским движением», и подлинный убийца, первым разрядивший свой четырнадцатизарядный браунинг, член «Тайного совета» Думитреску — скрывались в безопасных местах: Сима в деревне Отопень, а Думитреску — в подвале у парикмахера Заримбы. Эти господа еще были нужны фюреру. Чтобы отвлечь от них подозрение, план убийства Калинеску был разработан так, что Сима и Думитреску исчезли немедленно после убийства, а остальные семь рядовых легионеров взяли на себя всю ответственность и сами явились в префектуру полиции.

О некоторых из этих подробностей знало правительство и король, известны они были и полиции. Но ворошить дело никто не хотел. Как сказал Заримба, «нити могут привести к самым высшим сферам!»…

Пресса тоже помалкивала. Газеты были заняты описанием подробностей казни, потом торжественными похоронами Арманда Калинеску… Все шло так, как распорядился Заримба.

Люди не знали, радоваться или скорбеть? Одни говорили, что теперь с легионерами будет покончено, другие скептически замечали: «Отделались легким испугом…».