Тьма в хрустальной туфельке

– Когда ты вернёшься? – всхлипнула Ифе, утирая глаза. – Пока ты не ушла, всё было не так плохо.

– Не раньше свадьбы. Но осталось всего несколько недель.

– Несколько недель! – воскликнула Ифе.

Элеонора погладила подругу по волосам:

– Ифе, послушай. Ты давала ему лауданум?

– Ну, он не всегда у себя в кабинете, так что я…

– Тогда ты должна добавить наркотик и в другие графины. Миссис Бэнбёри держит лауданум в кухонном шкафу. Если будешь действовать ловко и быстро…

– Но это ведь отравление, Элла! Если меня кто-нибудь застукает, меня упекут за решётку – не успеет магистрат и глазом моргнуть! Ты не могла бы это сделать?

– Сегодня я не смогу попасть в столовую незамеченной. Обещаю, в следующий раз. А пока – ты должна достать нож.

Ифе побледнела:

– Нож? Элла, я не могу… не могу…

Элеонора схватила подругу за плечи:

– Ты должна сделать хоть что-то!

– Я просто… – нижняя губа Ифе дрожала. – Я просто так боюсь… Я не хочу, чтобы всё было так, Элла!

Ифе рыдала на груди Элеоноры, как ребёнок. Элеонора гладила её по волосам, сама едва сдерживая слёзы. Нельзя было позволить, чтобы Ифе увидела, как она расстроена, это только усугубит ситуацию. Ох, почему же она сразу не отказалась ехать с Фелисити? Как же она допустила, что всё стало так плохо?

– Всё будет хорошо, – сказала Элеонора. – Я найду способ тебя защитить. Обещаю.

Прошёл мелкий дождь с угольной пылью, оставляя грязные чёрные пятна на шляпах, пальто, окнах и раскрашенных телегах. Пятнышки угля, точно веснушки, покрыли лицо и руки Элеоноры, и она стала похожа на трубочиста. Фелисити, похоже, нравилось видеть её такой. Когда она громко жаловалась на неподобающий вид Элеоноры, уголки её рта кривились в улыбке. И пока она неспешно скользила по тёплым магазинам, дотрагивалась до шелков и атласа, она заставляла девушку ждать снаружи, точно бездомного пса. Сквозь оконное стекло Элеонора наблюдала, как Фелисити беспечно щебетала, улыбалась, смеялась, пока сама она дрожала на улице. И внутри, точно ядовитый цветок, распускалась ненависть.

Риджент-стрит была буквально запружена экипажами. Фелисити пребывала в полной безопасности в лавке портнихи, на последней примерке свадебного платья. Элеонору же оставили в облаке смога, и холодная жирная угольная пыль липла к её щекам. Мисс Дарлинг даже не позволила её переждать в новой карете – блестящем чёрном экипаже, её свадебном подарке Чарльзу. Фелисити заявила, что Элеонора должна заботиться о своей скромности, причём таким тоном, который недвусмысленно намекал, что скромность была Элле чужда. Дважды кучер пытался поймать взгляд девушки, прежде чем сдался и ушёл покупать себе ланч.

Продавщицы спичек кричали пронзительными голосами. Мимо с грохотом проезжали омнибусы, и возницы выкрикивали названия остановок или ругали столпотворение. Повсюду сновали мальчишки-продавцы, то зазывающие тихим льстивым голосом, а то вдруг перекрикивающиеся через всю улицу. Но всё, что видела Элеонора, – это смутные очертания в смоге. Голоса со всех сторон – и ни одного лица. Она вздрогнула.

Кучер бочком приблизился, оказываясь в поле её зрения, держа в руках газетный конус. С полной надежды улыбкой он спросил, протягивая её свёрток:

– Может, хотите моллюсков?

Элеонора заглянула в газетный конус. Моллюски воняли уксусом и посерели от чернил на газетной бумаге. Кажется, это были не моллюски, а улитки.

– Нет, благодарю.

Кучер пожал плечами и вернулся на своё место. Элеонора подумала, что, наверное, стоит рассказать ему, что это улитки, но он уже сгрёб горсть и закинул себе в рот. Девушка невольно содрогнулась.

Мимо прошёл какой-то церковник, поглядывая на неё из-под своей широкополой шляпы. Чуть позже он снова прошёл мимо девушки, позвякивая монетами в карманах. Элеонора решила, что если он пройдёт мимо и в третий раз, то она собьёт эту дурацкую шляпу с его головы. А если что-то скажет – она закричит. И так всё было хуже некуда. В одиночестве она бродила у торговой лавки, камеристка без госпожи, и ни одной женщины в поле зрения не было. Некоторые мужчины явно воспринимали это как приглашение. Возможно, ей стоит купить зонтик, чтобы было чем отбиваться в случае чего.

– Элеонора?

Чарльз материализовался в облаке смога и приподнял шляпу в знак приветствия. Безупречный и блистательный, защищённый от всей грязи вокруг. Девушка не удержалась от улыбки:

– Чарльз! Не рассчитывала увидеть тебя здесь.

– И я тебя. А где мисс Дарлинг?

Элеонора постаралась сохранить улыбку:

– Она внутри. Позвать её?

– Хорошо. – Мужчина понизил голос: – Мне нужно поговорить с тобой. Откуда у тебя синяки?

Девушка вздрогнула. Он как будто вышел из её грёз, а она паниковала. Когда она представляла себе этот момент, то казалась себе величественной, спокойной, несмотря на боль. А теперь её словно бросили на произвол судьбы, и она цеплялась за любое слово, которое приходило на ум.

– Синяки? У меня не…

– Понимаю. Значит, ты не против закатать рукав?

Девушка покраснела:

– На людях?

– Конечно… конечно, нет, я хотел сказать. Прости меня, я не подумал.