Тьма в конце тоннеля. Обмен Райнеманна. Человек без лица.

Пять суток он шел со своим «подпольщиком» на восток, по холмам и перевалам, завел его к Сьерра-де-Гуара, за добрую сотню миль от партизанских троп. Время от времени Дэвид заходил в захолустные села и «совещался» с людьми, которых знал как фалангистов, но которые не знали об истинном его занятии, а потом говорил гестаповцу, что это партизаны. Идя по едва намеченным тропам вдоль реки Гаядро, он называл их маршрутами для переброски беженцев… Немцы же полагали, и справедливо, что тропы для переброски ведут к Атлантическому океану, а не к Средиземному морю. Сбить с толку гестапо означало облегчить работу пиренейской подпольной сети. Дважды Дэвид посылал немца в город за продуктами — оба раза тайно следовал за ним и видел, как тот заходил в дом с тяжелыми телефонными кабелями на крышах. Гестаповец передавал дезинформацию в Германию. А ради этого стоило потратить пять лишних дней.

Но теперь игра близилась к концу. «И слава богу, — думал Сполдинг, — на побережье Бискайского залива накопилось много дел».

Крошечный костер догорал, ночной воздух был свеж. Час назад Сполдинг приказал «проводнику» стать на вахте поодаль от пристанища, от костра. Во тьме. Предоставил гестаповцу полную свободу, дал ему время выдать себя, но немец этого не сделал, он оставался на посту.

«Ладно, — решил Дэвид, — может, я его переоцениваю, он не такой опытный, как мне кажется. Или сведения о том, что в долину за проводником — и за мной — спускается отделение немецких альпийских стрелков, неверны».

Дэвид подошел к валуну, где сидел немец: «Отдохни. Теперь моя очередь».

— Данке, — ответил тот и поднялся на ноги. — С природой не поспоришь — надо опорожниться. Возьму лопату, пойду в поле.

— Лучше в лес. В поле пасутся козы. Ветер разнесет запах и спугнет их.

— Точно. А вы, оказывается, осторожны.

— Стараюсь, — усмехнулся Дэвид.

Немец вернулся к костру, к своему подсумку. Вынул саперную лопатку и пошел в лес. Сполдинг не сводил с него глаз — теперь он понимал, что первое впечатление его не обмануло. Гестаповец молод, но не глуп. По идее, он затаится сейчас, убедится, что Дэвид не собирается ни с кем встречаться под покровом темноты. И лишь потом вызовет из леса альпийских стрелков. С карабинами наизготовку.

Гестаповец просчитался лишь в одном. Он слишком явно — с радостью ухватился за слова Сполдинга о ветре. Дело в том, что Дэвид хорошенько осмотрел поле еще засветло: простой каменистый склон, редкая жесткая трава. Ни одно животное не стало бы здесь пастись. Даже неприхотливый горный козел. Да и ветра теперь не было. Ночной воздух был холоден, но неподвижен.

Такой замечательной возможности связаться со своими немец упустить не мог. «Если только встреча намечается, — подумал Сполдинг. — Впрочем, поживем — увидим».

Немец скрылся в лесу. Дэвид выждал полминуты, потом пригнулся и скользнул к опушке. Войдя в заросли, бесшумно преодолел метров шестьдесят, отделявших его от немца. Дэвид не видел его, но знал — он где-то рядом.

И вдруг Сполдинг заметил сигнал гестаповца. Тот зажег спичку, прикрыв ее ладонями, и быстро потушил. Затем зажег еще одну. На сей раз она горела несколько секунд.

В ответ в лесной чаще вспыхнули две спички. С разных сторон.

Провокатор остался у опушки. Люди, которым он сигналил, подойдут к нему сами. Сполдинг подкрался ближе, стараясь не разбудить тишину спящего леса. И услышал шепот. Разобрать удалось только отдельные слова. Но и их вполне хватило. Дэвид повернул назад к своему посту, к валуну. Вынув из кармана фонарик, он полуприкрыл стекло пальцами, направил его на юго-запад и нажал кнопку пять раз подряд. И стал ждать.

Ждать пришлось недолго.

Первым вышел из леса проводник с лопаткой в руке, с сигаретой во рту. Ночь была темная, луна то и дело скрывалась за тучами и тогда в двух шагах ничего не было видно. Дэвид поднялся с валуна, свистом подозвал немца. Тот подошел и спросил: «В чем дело?»

Сполдинг тихо произнес всего два слова: «Хайль Гитлер» — и вонзил в живот фашисту нож. Проводник свалился наземь. Послышался лишь вздох; чтобы он не превратился в стон, Дэвид сунул в рот умирающему два пальца и дернул руку вниз, не дав воздуху задействовать голосовые связки.

Оставив труп, Сполдинг помчался к опушке леса, туда, где всего несколько минут назад шептались проводник и двое солдат. Он никого не заметил здесь, не ощутил ничьего присутствия.

Тогда Дэвид вынул из кармана коробок охотничьих спичек. Чиркнул одной и, едва она вспыхнула, тут же ее затушил. Потом зажег вторую, дал ей погореть несколько секунд.

В ответ в чаще вспыхнула спичка. И тут же зажглась другая — немного в стороне. И все. Но хватит и этого.

Сполдинг прислонился к стволу старого дерева. И услышав шаги немецкого солдата, подумал, что для альпийского стрелка шумит слишком сильно. Немец торопился, ему не терпелось выполнить неожиданный приказ соединиться с «проводником». Дэвид сделал важный вывод: гестаповец, которого он только что убил, был не мелкой сошкой, а это означало, что остальные солдаты не двинутся с места без приказа, ничего самовольно не предпримут.