Тьма в конце тоннеля. Обмен Райнеманна. Человек без лица.

Райнеманн открыто заявлял о своих возможностях, влиянии и безраздельной преданности рейху. Упомянув об этом, он поставил себя выше фюрера. А значит, осудил Гитлера, принес его в жертву на алтарь рейха. Райнеманн, без сомнения, оставил у себя копию этого письма, на операции в Буэнос-Айресе он обязательно заведет досье. И рано или поздно воспользуется им, чтобы поставить себя во главе послевоенной Германии. А возможно, и всей Европы. Это досье станет гарантией его успеха. Независимо от того, победит Германия или падет. Райнеманн сделает ставку или на беззаветную преданность, или на шантаж такого размаха, перед которым дрогнут союзники.

«Бог с ним, — подумал Альтмюллер. — Другого выхода у нас нет». Взгляд его остановился на той строке письма, где было написано:

«Впредь попрошу Вас выражаться яснее».

Франц улыбнулся: он юлил, и Райнеманн был прав. Но юлил с полным на то основанием. Он не знал точно, чего хотел от Райнеманна. Понимал одно: алмазы нужно будет тщательно проверить. Согласно сведениям из Пенемюнде, американцы могут подсунуть низкопробный «баллас», что неспециалист не распознает, и эти камешки разрушатся от первого же прикосновения к стали.

Если бы речь шла о сделке с англичанами, такой финт следовало бы ожидать. Впрочем, на подобное способна и американская разведка. Но занимается ли она этим обменом? Альтмюллер сомневался. Американское правительство лицемерно. Оно отдает приказы промышленникам и требует беспрекословного выполнения их. Неважно, как — на это оно закрывает глаза: благородство в Вашингтоне не в почете.

Настоящие дети, эти американцы. Однако и дети, если их разозлить, раздразнить, могут стать опасными. Так что алмазы нужно тщательно проверить. В Буэнос-Айресе.

А после переправить груз так, чтобы нельзя было уничтожить его ни в небе, ни в море. Здесь лучше всего подойдет подводная лодка.

Альтмюллер встал из-за стола и потянулся. Рассеянно прошелся по кабинету, пытаясь размять затекшие от долгого сидения ноги. Остановился у кресла, где несколько дней назад сидел Иоганн Дитрихт.

Теперь Дитрихт мертв. Его, никудышного, грошового мальчишку на побегушках, нашли в окровавленной постели при обстоятельствах столь омерзительных, что и их, и труп поспешили поскорее похоронить.

«Интересно, — подумал Альтмюллер, — хватило бы духу принять подобное решение американцам?» И решил: «Вряд ли».

Девятнадцатое декабря 1943 г. Ферфакс

Глава разведывательной службы в Ферфаксе был один, как и приказал ему генерал.

— Доброе утро, — поднялся Пейс навстречу.

— Здравствуйте. Вы работаете быстро. Хвалю.

— Возможно, здесь не совсем то, о чем вы просили. — Пейс кивнул на папку, лежавшую перед ним на столе, — но лучшего у нас нет… Садитесь, сэр. Я опишу кандидата. Если он подойдет, папка станет вашей.

Свонсон подошел к одному из стульев у стола полковника и сел.

— Человек, о котором идет речь, — начал Пейс, — опытный диверсант. Последние четыре года он действует самостоятельно, практически без связи с нами. Помимо английского в совершенстве владеет испанским, португальским и немецким. Прекрасно чувствует себя в любой обстановке — от приемов в посольстве до крестьянских пивных — он легко перевоплощается, отменный актер.

— Пока это тот человек, который нам нужен.

— Посмотрим, что вы скажете, когда дослушаете до конца. Он не военнослужащий в полном смысле слова. Вернее, не армейский человек. Имеет чин подполковника, но по уставу никогда не жил. Никогда не подчинялся приказам, потому что отдавал их сам.

— Что в этом плохого?

— Невозможно предугадать, как он отнесется к дисциплине. Станет ли выполнять чужие распоряжения?

— У меня не забалуешь, — отрезал генерал. — Важнее другое. Человек, посылаемый в Буэнос-Айрес, должен разбираться в технике.

— Он — инженер-строитель по образованию. Знаком с механикой, электроникой и металлургией. Прекрасно читает чертежи.

— Понятно. Продолжайте.

— Самое сложное было найти сведущего в технике человека, который имел бы опыт диверсионной работы.

Свонсон понял: настало время выказать сочувствие. Пейс выглядел усталым, поиск изнурил его.

— Я задал вам трудную задачу, — согласился он. — А этот ваш цивильный, подвижный инженер обладает — скажем так — главным для нас талантом?

Пейс догадался, что речь идет о способности к убийству.

— Да, — ответил он. — Там, где он работает, без этого не обойтись. Не считая агентов в Бирме и Индии, он чаще других прибегал к крайним мерам. И насколько нам известно, без лишних колебаний.

Свонсон помедлил, нахмурился и спросил:

— Скажите, не возникает у вас… сомнений в таких людях?

— Их к этому готовят. Это их работа. Они не убийцы по натуре.

— Знаете, Эд, я никогда не понимал вашей профессии. Странно, не правда ли?

— Отнюдь. Я тоже не смог бы работать на вашей половине — в Министерстве обороны. Карты, планы и лицемеры-политиканы сводят меня с ума… Тоже странно не правда ли?

— Другие кандидаты у вас есть? — Свонсон вернул разговор в прежнее русло.