Тьма века сего

- Это... это восточная мистика, древние религиозные штучки. Она занимается, знаете... медитации, Высшее Сознание... единство во Вселенной. Я не в курсе, какое понятие вы обо всем этом имеете.

- Не слишком большое. Но ей удалось заинтересовать других, не так ли?

- Что вы хотите сказать?

- Понимаете, она встречается регулярно со всякими людьми, с Альфом Бруммелем и... кто там еще? Пинкстон...

- Долорес Пинкстон?

- Да, из университетского правления. Дуайт Брандон, Эжен Байлор...

Хармель внезапно резко оборвал Маршалла.

- Что вы, собственно говоря, хотите выяснить?

- Насколько я понимаю, вы в курсе дел...

- Нет, вы ошибаетесь.

- А разве вы сами с ней не встречались?

Наступила долгая пауза.

- Кто это сказал?

- Ну... мы сами пришли к такому выводу...

Снова долгая пауза. Хармель вздыхал и сопел.

- Что вы еще знаете? - спросил он.

- Немного. Мне думается, что за этим кроется какая-то история. Вам это, должно быть, лучше известно.

Тэд боролся с собой, судорожно соображая и подыскивая слова:

- Да, я знаю. Но вы ошибаетесь на сей раз. Вы глубоко ошибаетесь! - Еще одна пауза, снова борьба.

"Дернули же тебя позвонить", - с тоской подумал Хармель.

- Но послушайте, мы же оба журналисты...

- Нет, это вы журналист! А я с этим делом покончил. Уверен, что вам обо мне все уже давно доложили.

- Я знаю лишь ваше имя, телефон и то, что вы владели "Кларион" до меня.

- Ну и хорошо, этого вполне достаточно. Об остальном я остерегаюсь говорить. Не хочу, чтобы у вас все рухнуло.

Маршалл ухватился за добычу:

- Так не оставляйте меня во тьме неизвестности!

- Я не собираюсь темнить, но есть вещи, о которых я не могу говорить.

- Ладно, это я понимаю. Все в порядке.

- Нет, ничего вы не понимаете. Послушайте-ка меня! Я не имею понятия, на что вы напали, но похороните это, что бы там ни было.

Займитесь чем-нибудь другим. Охраняйте лесопосадки Киваниса, делайте все, что не причинит вам вреда, но не высовывайте носа, а то заработаете простуду.

- О чем это вы?

- Хватит выжимать из меня информацию. Больше я вам ничего не скажу, употребите, что получили, себе на пользу. Я вам советую: забудьте Лангстрат, забудьте все, что вы о ней слышали. Конечно, я понимаю, вы журналист, и, конечно, вы поступите наоборот, но позвольте мне вас предупредить совершенно серьезно: бросьте это.

Маршалл ничего не отвечал.

- Хоган, вы слушаете?

- И вы думаете, что теперь я это так оставлю?

- У вас есть жена и дочь? Подумайте о них. Подумайте о себе самом. Иначе будете стоять на ушах, как все остальные.

- Кто это - остальные?

- Я ничего не знаю, я не знаю Лангстрат, я не знаю вас, я больше не живу в Аштоне. Все, и на этом закончим.

- Тэд? У вас неприятности?

- Простите, но это не ваша забота!

Разговор оборвался. Маршалл бросил трубку, но продолжал неподвижно сидеть. Мысли роились в его голове. "Не твоя забота, - сказал ему Хармель. - Брось это". Ни за что на свете.

Эдит Дастер, мудрая старая служительница на ниве Божьей, в прошлом миссионер в Китае, овдовевшая лет тридцать тому назад, жила в Виллоу-Тэррас, квартале для пенсионеров, неподалеку от церкви. Ей было за восемьдесят, существовала она на социальную помощь и маленькую пасторскую пенсию мужа. Она всегда очень ценила общение с людьми, а теперь особенно, когда ей стало трудно передвигаться и выходить из дома. Ханк и Мэри сидели в ее крошечной столовой, у большого окна, выходящего во двор. Тетушка Дастер разливала чай из необычайно красивого старинного чайника в такие же красивые чашки. Она была тщательно одета, словно для выхода. Так она одевалась всегда, принимая гостей.

- Нет, - проговорила тетушка, садясь, наконец, за столик, покрытый нарядной скатертью и уставленный печеньем и булочками, - я знаю, что Божьим намерениям невозможно долго препятствовать. У Него всегда найдется способ вывести Свой народ из тупика.

Ханк слегка кивнул головой в ответ:

- Я с вами совершенно согласен.

Мэри коснулась его руки.

Тетушка Дастер убежденно продолжала:

- Я знаю это, Генри. То, что ты здесь, не может быть ошибкой. Я не сомневаюсь в этом. Если бы в этом не было смысла, твое служение не принесло бы таких прекрасных плодов.

- Он чувствует себя подавленным после голосования, - заметила Мэри.

Тетушка Эдит улыбнулась, с любовью взглянув на Ханка.

- Я думаю, Господь готовит пробуждение церкви. Но это похоже на прилив. Прежде чем он начнется, вся вода должна отхлынуть от берега. Нужно дать общине время для обращения. Ты должен также считаться с противниками, будь готов потерять несколько членов церкви. Но после отлива вода придет обратно. Это только вопрос времени. В одном я уверена: ничто не могло удержать меня дома вчера вечером. Я себя чувствовала ужасно. Думаю, это была атака сатаны. Но Господь повел меня. Как раз в то время, когда собрание началось, я почувствовала, как Его рука подняла меня, я оделась и пошла, и успела как раз вовремя. Не думаю, что смогла бы пройти столько же, выйди я в магазин. Это был Господь, я знаю. Жаль только, что у меня был всего один голос.

- А чей, по-вашему, был второй голос? - спросил Ханк.

- Вероятно, Лу Стэнли, - сострила Мэри.