Тьма, выкованная в огне

Сержант рванулся вперед с намерением выдернуть молодой росток, но Конова перехватил его руку и удержал. Когда Лориан отступил назад, эльф отпустил его и сам обеими руками ухватился за ствол. Холодный ихор заструился по пальцам — и все полуночные кошмары, все жуткие байки, которые они с приятелями рассказывали друг другу по ночам в детстве, хлынули в его жилы. А следом пришел гнев.

Конова словно наяву заново увидел, как новорожденные волчьи дубы отвергают его, и сильнее стиснул деревце. Желудь, носимый им на груди, налился ледяной яростью, наполнив тело сверхъестественной силой. Неумолчный гомон жизни растворился, его место заняли стенания мертвого солдата и ненасытный голод деревца. Оба почуяли его присутствие и обратились к нему, каждый со своей нуждой. Конова крякнул — и вырвал дерево с корнем. Тело обмякло, точно марионетка, у которой обрезали нитки. Черные земляные комья повисли на корнях, тщетно извивавшихся, ища, куда бы впиться. Трупная вонь сделалась невыносимой. Голоса в голове зазвучали громче, и холодное пламя внутри разгорелось с новой силой.

Конова стиснул ствол — и направил ледяное пламя в деревце. Стоны солдата затихли: деревце вбирало жгучий холод, точно губка, но вскоре в его листве заблестел иней, и дерево тоже разразилось воплями. Бело-голубое пламя плясало вдоль ствола, перепрыгивая с ветки на ветку, пожирая его.

Когда от деревца осталась лишь горстка пепла, Конова бросил его на землю, задыхаясь и ловя ртом воздух. Он взглянул на свои руки. Ихор выгорел дотла, оставив их немыслимо чистыми. Голоса умолкли, и пустота вновь заполнилась бесконечным бормотанием жизни.

— Майор, с вами все в порядке? — Лориан положил руку ему на плечо и тут же с воплем отдернул: перчатка поседела от инея.

Конова перевел дух и поднял взгляд.

— Да, в порядке. Подозреваю, на нем все-таки лежало проклятие, — солгал он, взглянув на кучку пепла.

Снова навалилась летняя жара, и он утер лоб рукавом.

— Но что произошло? Что это означает? — спросил Лориан, не отрывавший глаз от дымящегося пепла.

— Ничего особенно важного! — крикнул в ответ принц.

Он легким галопом подъехал к ним и осадил жеребца, жестко передернув повод. Испуганный конь загарцевал. Он никак не желал успокаиваться, нервно косил глазом, и принцу приходилось изо всех сил натягивать узду, дабы удержать скакуна на месте.

— Я не потерплю, чтобы солдаты империи шарахались от подобных зрелищ, точно безмозглые лошади! — Он огрел коня поводом между ушами. — Этих людей убили бунтовщики. Возможно, тут действительно замешано какое-то колдовство, однако оно второстепенно и не играет роли. Потрудитесь донести это до своих подчиненных. Наша основная цель — Звезда!

И принц оглянулся назад, на приближающуюся колонну пехоты.

Конова встал, неуклюже разминая ногу. Руки тряслись от воспоминания о хлещущем сквозь них ледяном пламени, и эльф вытянул их по швам и прижал к бедрам.

— При всем моем уважении, сэр, — произнес он, — солдаты не идиоты. Они более или менее имеют представление о том, куда и зачем мы идем и с чем предстоит иметь дело. Я всегда считал наиболее разумным говорить с ними как с равными. Они сражаются куда лучше, когда знают зачем.

Это не значит, что он собирался говорить им все.

Взбудораженный конь прогарцевал по кругу, прежде чем принц снова заставил его повиноваться. Его высочество подъехал вплотную к майору и свесился с седла настолько, что Конове показалось, будто он вот-вот свалится.

— Им следует знать лишь одно: что я — командир этого полка и принц Калагрии! Они должны повиноваться моим приказам, а кто не ослушается, того я вздерну!

Он снова выпрямился.

— Мятежники за это поплатятся! — провозгласил он так, чтобы слышали проходящие мимо солдаты. И, понизив голос, продолжил: — Хоронить тела некогда. Выкорчуйте деревья, отнесите все это в хижину и сожгите. Немедленно!

Конова мысленно проклял маршала Руула и своего папашу, из-за которых ему приходится нянчиться с этим кретином. Его охватило нестерпимое желание стащить принца с коня и сжечь вместо трупов. Эльф, конечно, сдержался, но чего ему это стоило!

— Да, сэр, сейчас, сэр.

Он отдал честь и проводил взглядом принца, стремительно уносящегося прочь: его конь спешил очутиться как можно дальше от этого кошмара.

— Вы слышали приказ его высочества. — Конова потрудился скрыть гнев и презрение.

Он велел Лориану позаботиться о теле капрала, а сам перешел к следующему дереву.