tmp0

Песня кончилась, погасли огни, и погруженная во тьму толпа отозвалась ревом. Наконец, после того как публика была

еще пуще заведена ожиданием, снова зазвучали гитарные аккорды. Раздались восторженные крики, зажглись огни, так

что скоро это людское море было испещрено светящимися точками. Направленный луч высветил на сцене Бретта,

сидевшего на барном стуле. Он был без майки, голый торс с рельефными мышцами груди и кубиками пресса

поблескивал от пота. Он наклонил стойку микрофона, заставив при этом движении блеснуть пирсинг в его сосках. Женщины

в зале разразились восторженным визгом, включая и Шауну, подпрыгивавшую на месте с оглушительным свистом.

Я полностью это воспринимала. Бретт, сидевший подтянув ноги на поперечину стула, с черно-серыми татуировками,

покрывавшими его мускулистые руки, выглядел невообразимо сексуальным и вызывал просто оголтелое желание

трахаться. Четыре года назад я на протяжении шести месяцев думать не могла но о чем другом, кроме возможности

дорваться до его наготы, была влюблена до безумия и так отчаянно нуждалась в ответном чувстве, что, когда он изменял

мне, это разрывало меня в клочья.

Пальцы Гидеона начали двигаться во мне туда и обратно. Зазвучал басовый ритм. Бретт завел песню, которой я никогда

прежде не слышала. Голос его был низким, исполненным чувства, каждое слово звучало отчетливо и ясно. Он обладал

голосом падшего ангела. Гипнотизирующим. Притягательным. А его лицо и тело усиливали искушение.

Золотая девочка, вот и ты.

Я пою навзрыд, музыка гремит.

Ты там, в моих мечтах, с солнцем в волосах.

Я так тебя хочу, что вот-вот взлечу.

Золотая девочка, вот и ты.

Танец твой искрит, музыка гремит.

Я так тебя желаю, что глаз не отрываю.

Жду: на колени пасть тебя заставит страсть.

Но нет, уходишь ты, плоть моей мечты.

Золотая девочка, куда же ты?

Тебя здесь больше нет, померкнул солнца свет.

Хоть в баре и в машине имел тебя доныне.

Но сердцем не владел, и вот я не у дел.

Сам на колени пал, молить тебя я стал:

Не уходи, постой, ты слышишь голос мой?

Ева, мечта моя, - вот на коленях я!

Золотая девочка, где же ты?

Я пою навзрыд, музыка гремит.

Тебя здесь больше нет, померкнул солнца свет.

Ева, мечта моя, - вот на коленях я!

Световое пятно погасло. Музыка смолкла, последовала наполненная тишиной пауза. Мелькали огни, бесновалась толпа,

а я пребывала в смятении и растерянности. Меня шатало, сдавило грудь.

- Вот это песня, - прорычал Гидеон в ухо, не прекращая трахать меня пальцами, - заставляет думать о тебе.

Его ладонь массировала мой клитор, пока я не возбудилась так, что на глазах выступили слезы: я вскрикнула, содрогаясь

в его руках, и, ухватившись за ограждение перед собой, полностью отдалась безостановочному потоку наслаждения.

***

Когда шоу закончилось, я могла думать только о том, что надо бы достать телефон и позвонить Кэри. Мы ждали, пока

поредеет толпа, и я стояла, тяжело привалившись к Гидеону, черпая поддержку в силе его обнимавших меня рук.

- Ты в порядке? – спросил он, поглаживая меня по спине.

- В полном, - соврала я, хотя, если честно, сама не знала, как себя чувствую.

То, что Бретт написал обо мне песню, в совершенно новом свете подававшую нашу прежнюю связь, не должно было

иметь значение. Ведь теперь я состояла в любовных отношениях с другим человеком.

- Мне тоже не терпится уехать, - пробормотал Гидеон. – Умираю от желания дорваться до тебя. Даже мысли путаются.

Я засунула руки в задние карманы его джинсов.

- Ну так давай уйдем.

- Тут есть отдельный выход за кулисами.

Я откинула голову, чтобы посмотреть на него, и он поцеловал меня в кончик носа.

- Можно выбраться отсюда быстрее, и мы не обязаны никому ничего говорить.

На миг я всерьез об этом задумалась. В конечном счете спасибо Гидеону, вечер уже удался выше всяких похвал. Но я

отдавала себе отчет в том, что потом буду терзаться чувством вины, если лишу Шауну и Арнольдо, который тоже был

поклонником «Шести девятых», такого незабываемого шанса. Ну и потом, если уж не врать самой себе, мне было интересно

увидеть Бретта поближе. Я не хотела, чтобы он увидел меня, а вот сама – да, хотела.

- Нет. Давай возьмем их с собой.

Держа меня за руку, Гидеон заговорил с нашими друзьями, которые воодушевились услышанным, что послужило для меня

своего рода оправданием, будто я делаю это исключительно ради них. Мы направились к сцене, потом в обход ее, к проходу,

у которого Гидеон переговорил с могучим охранником. Пока тот что-то говорил в микрофон, Гидеон позвонил Энгусу и велел

подогнать лимузин к заднему выходу. В это время наши глаза встретились , и у меня перехватило дух, так был жарок его

обещавший наслаждение взгляд.

- Ну у тебя и мужчина, - произнесла Шауна, глядя на Гидеона чуть ли не с почтением. То не был взгляд хищницы, просто

искренняя оценка. – Вечер прошел так, что в это поверить трудно. Я тебе чертовски обязана. – Она крепко обняла меня:

- спасибо.

- Тебе спасибо, это же ты меня пригласила.

К нам подошел высокий поджарый мужчина в стильных очках, с синеватыми прядями в шевелюре.

- Мистер Кросс, - приветствовал он Гидеона, протягивая руку, - я не знал, что вы к нам наведаетесь.