tmp0

Она родила близнецов в операционной, лезвие хирургов нависло над ней, словно гильотина. Однако она боролась, оставаясь союзником доктора Мюррей, зная, что естественные роды все еще возможны. Оба ребенка лежали головкой вперед, соединенные с миром через эмбриональные мониторы, провода которых овивали ее. По временам комната казалась городом Чикаго в час пик, ее окружала толпа людей. Провода капельниц и мониторов привязывали ее к кровати, словно Гулливера в Стране лилипутов. У каждого ребенка была своя команда педиатров, у Сары — свой акушер-гинеколог, и, поскольку Мерси-Хейтс — учебная больница, там было полным-полно и студентов-медиков. Она не могла сосчитать, сколько разных людей осматривали ее таз и измеряли ширину прохода.

Наконец, когда второй студент в ряду узнал о том, что значит семь сантиметров, она заскрипела зубами и сказала:

— Я начинаю чувствовать себя банкоматом.

Ее отец выступил вперед. Она даже не осознавала, что он стоит у стены у нее за головой.

— Хватит, — сказал он, и экзамен прекратился.

К тому времени Сара была в тумане от боли и утомления. Она могла слышать ужасный крик женщины в соседней комнате, и еще одна женщина кричала молитвы по-испански. Собственная боль Сары превратилась в звук, стон, который вышел у нее изнутри, она даже не подозревала о его существовании. И затем, за минуту до того, как она уже готова была согласиться на кесарево сечение, ее матка раскрылась и ей было велено тужиться. Выпуклое зеркало высоко в углу комнаты показало первого младенца в венчике волос, появляющегося словно маленькое дикое животное. Его сразу схватила команда педиатров из пяти человек. Она помнит, что хотела посмотреть в зеркало снова, потому что в нем отразился практикант, сунувший в нее руки по локоть, чтобы принять младенца номер два. По шкале «Апгар» они получили впечатляющие девять баллов для первого младенца и шесть для второго. Все это было записано, затем детей запеленали и дали ей подержать, прежде чем унести.

Эти минуты с ее новорожденными были бесценны. Испытание родами, примитивное, и жестокое, и полное агонии, ушло, словно отлив. Боль Сары куда-то улетучилась, она ее не помнила, словно то был дурной сон, который растаял при пробуждении. Чувствуя мягкое прикосновение младенцев к своей груди, она ощущала, как каждая клеточка ее тела наполняется чистой радостью. Она превратилась в мать, и ее душа была так же глубока и безгранична, как само время.

— Спасибо за все, что ты сделал, — сказала она отцу.

— Я ничего не сделал.

— Это было как раз то, что нам было нужно.

34

Уилл решил, что у Сары, вероятно, достаточно цветов, так что он не принес цветов в больницу, когда пришел навестить ее. Вместо этого он зашел в магазинчик рядом с госпиталем и купил простую цифровую камеру, которой можно было снимать в темноте и при свете, одной рукой, и надежную батарейку. Он показал ее бабушке Сары, которая сказала, что это как раз то, что Саре нужно.

Он помнил, как ему хотелось иметь хорошую камеру, когда он впервые привел Аврору домой. В его жизни появился маленький человек, который стал его ребенком. Он просыпался каждое утро готовый увидеть ее, услышать, как она разговаривает, смотреть, как ее напряжение превращается в любопытство и, через некоторое время, в подлинное счастье. Он сожалел о том, что не знал Аврору с младенчества, а если бы знал, была бы связь между ними сильнее? Понимал ли бы он ее лучше?

У Марисоль не было фотографий новорожденной Авроры, но он воображал себе ее чудесным младенцем, с безупречной белой кожей, сияющими черными волосами и ярким ротиком. На тот момент в ее жизнь должны были вступить феи и дать все дары, которые могли ей понадобиться в жизни. Вместо этого Аврора попала в мир нищеты и коррупции, где властвовали негодяи, при мысли об этом Уилл до сих пор непроизвольно сжимался.

Он гадал, как выглядят малыши Сары. Может быть, у них светлые волосы и глаза? Или они похожи на ее бывшего? Как, между прочим, выглядит ее бывший? Уилл старался не думать об этом парне, но сейчас, при мысли о детях Сары, он попытался представить себе, как выглядит их отец.

Продавщица завернула камеру в шуршащую бумагу и положила в большой блестящий пакет. Уилл взял пакет и понесся через больничную парковку.

Все время беременности Сары их не похожая ни на что дружба только крепла, вместе со страстью, которую они не проявляли, но которую нельзя было отрицать. Однако они держали дистанцию. У нее было столько дел: ее распавшийся брак и готовность стать матерью двоих детей. Уилл был озабочен своими проблемами, не последней из которых была Аврора. Все книги по воспитанию детей соглашались в том, что молодой девушке полезно наблюдать богатую эмоциональную жизнь одинокого родителя. К сожалению, авторы этих книг никогда не видели Аврору и ее тлеющего негодования, а также не были обязаны охранять ее ранимое сердце от боли.